Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - Сергей Захаревич

В эту же ночь на Карельском перешейке в 3 часа 15 минут (не спится агрессорам; надо же как-то объяснить завтра утром гражданам СССР, отчего в 8 утра РККА вступила на территорию Финляндии. — С.З.) со стороны деревни Раасули был открыт пулеметный огонь, после чего значительная группа финской пехоты атаковала деревню м. (так в тексте. — С.З.) Коркиомяки. Контратакой наших пограничных частей финны были отброшены на их территорию, при этом захвачено 10 пленных солдат (так в тексте — С.З.) и один унтер-офицер.

В 4 часа утра до роты пехоты финнов пытались атаковать нашу заставу в деревне Термолово на Карельском перешейке, но были отбиты ружейно-пулеметным огнем.

По приказу Главного Командования Красной Армии, ввиду новых вооруженных провокаций со стороны финской военщины, войска Лениградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов…» [67, с. 119].

Духанов через полтора часа отдал распоряжение (№ 63 от 30.11.1939 г. (09 ч 30 мин) командирам частей 9-й армии получить финскую «валюту».

Так СССР «подвергся неспровоцированной агрессии» со стороны «финской военщины».

Глубокая операция.

Крещение практикой

Часто приходилось слышать о том, что, дескать, Сталин неудачно выбрал время для начала войны с Финляндией. Мол, морозы и снег до предела осложнили проведение операции, летом все было бы проще. Согласимся с А. Исаевым — время для наступления было выбрано идеально. С самого начала было понятно, что Сталин рассуждал примерно так же, как до него в 1237 году рассуждал хан Батый, готовясь к походу на Русь. Казалось бы, идеальными для татарской конницы были весна — лето, зимой же не пройти по снегу, особенно в лесах и не найти корма лошадям. Однако Бату-хан от своих разведчиков знал, что хороших дорог для его многотысячной конницы в русских северо-западных княжествах практически нет, даже летом сплошь леса, реки и топи. Весной же из-за половодья заливает так, что русские сами вынуждены передвигаться исключительно на лодках. Поэтому джихангир решил наступать зимой по руслам замерзших рек к крупным столицам русских княжеств, на берегах этих самых рек и выстроенных. Солому же для лошадей добывали, ободрав крыши деревенских домов.

Финляндия весной и летом при взорванных финскими саперами мостах и завалах на дорогах совершенно непроходима: любой большой ручей превратится в серьезное препятствие для колонн советской бронетехники. Что уж говорить о крупных реках, болотах и озерах, которых не счесть на земле Суоми. Кроме того, Сталин просто не мог ждать лета 1940-го. На это лето у него было запланировано главное мероприятие, а пока необходимо было успеть обезопасить свой северный фланг от англичан. Сталина также подгонял страх того, что Антанта и Германия вот-вот помирятся. Коба стремился осуществить свой стамбульский гешефт, прикрываясь немцами от англичан и французов как щитом. Пока Антанта находилась с Германией в состоянии войны, руки западных держав для зашиты Босфора и Дарданелл были связаны и военные возможности ограниченны. ·

За полтора часа до начала наступления, в 6.50, советская артиллерия открыла огонь по финской территории на Карельском перешейке, а в 8.00 7-я армия командарма 2-го ранга В.Ф. Яковлева без объявления войны перешла советско-финляндскую границу в районе поселков Райяоки и Липола. И началось…

Планы, грозно выглядевшие на бумаге, обернулись классическим российским бардаком. Утренняя артподготовка оказалась пустым выбрасыванием снарядов — противник скрытно отошел на основные позиции задолго до наступления советских войск, выдвинув вперед разведывательно-диверсионные группы, а даже если бы и остался в районе границы, большого ущерба огонь артиллерии РККА 30 ноября финнам не нанес бы, так как точных координат расположения противника у орудийных расчетов не было: огонь велся по карте, по предполагаемым местам сосредоточения финских отрядов.

Утверждения Исаева о том, что части РККА застряли, только когда наткнулись на финские ДОТы линии Маннергейма — ложь. Красная Армия начала «буксовать» в первый же день!

Уже 2 декабря 1939 года Мерецков получает «вводную» от Ворошилова и Шапошникова:

«Директива № 0256, 2 декабря 1939 г. Продвижение наших войск на фронте 8-й и 9-й армий, несмотря на незначительные силы финских войск против этих армий, проходит недопустимо медленно и нерешительно. Мы не можем долго болтаться в Финляндии, двигаясь по 4–5 километров в сутки. Нужно поскорее кончить дело решительным наступлением наших войск…» (РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 376. Л. 1,2).

Еще через несколько часов Духанов и Хабаров получают «втык» непосредственно от наркома обороны.

В этот же день, без пяти одиннадцать вечера, «пропесочил» своих подчиненных и бравый командующий ЛВО.

«Приказ № 05/оп, 2 декабря 1939 г. (22 ч 55 мин.).

…2. Обращаю внимание командующего 8-й армией комдива Хабарова на недопустимо медленное продвижение войск армии и приказываю потребовать от командиров 1 и 56 ск большей подвижности. Если на левом фланге, в районе Салми, части задерживаются преодолжением препятствий, необходимо быстро перегруппировать войска к северу, обойти полосу заграждений, вклиниться в ее промежутки и быстро выйти в тыл группировки противника…

Мерецков

Вашугин

Чибисов»

(РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 235. Л. 7–9).

Таким образом, уже ЗО. 11–02.12.1939 года, еще до начала серьезных боев, весь план операции пошел наперекосяк.

«…Уже эти первые бои с противником, значительно уступавшим и в численности, и в вооружении, ясно показали большинство недостатков в организации войск и боевой подготовке наших бойцов и командиров» [1, с. 69].

Первой столкнулась с финскими ДОТами вовсе не 24-я, а 90-я дивизия, причем в первый же день. Это была не линия Маннергейма и не укрепрайон. В пограничном районе Липола находился небольшой укрепленный узел. Только на третий день, 2 декабря, выкатив на прямую наводку 152-мм орудия, 90-я сд (потерявшая в первый же день 12 танков) заставила капитулировать финнов.

Трогательный рассказ Исаева о том, что командир 24-й Железной стрелковой дивизии П.Е. Вещев погиб якобы при штурме укреплений Вяйсяненского узла линии Маннергейма — ложь. События развивались по уже известному нам сценарию. 6 декабря части 24-й дивизии уткнулись в укрепленный район, а финны тут же выслали на фланги советской колонны свои маневренные группы. Одна из них напала на двигавшийся совместно с саперным батальоном штаб советской дивизии и пуля снайпера оборвала жизнь комдива.

Таким же вымыслом являются рассказы о том, будто бы Мерецков ничего не знал ни о линии Маннергейма, ни о финских ДОТах. Допуская, что об отдельных оборонительных сооружениях он и не знал, констатируем тот факт, что командующий ЛВО прекрасно представлял себе, где начинается и располагается главный оборонительный рубеж финнов.

Первой, вновь вопреки утверждениям Исаева, вышли к линии Маннергейма части 49-й и 142-й сд из состава группы Грендаля, на крайнем правом фланге. Это произошло 5 декабря 1939 года. Обращаем внимание читателя на ключевую фразу Мерецкова из приказа от 01.12.1939 года: «…На направлении Мется-Пиртти части 7-й армии подошли непосредственно к флангу основного укрепленного района противника» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 235. Л. 3,4). Ив этот же день Мерецков получает приказ Ворошилова и Шапошникова за № 0295/оп:

«…Приказываю: 1. 6 декабря с рассветом решительно форсировать реку Тайпалеен-Иоки, быстро выбросить на левый берег 49-ю стр. дивизию и вслед за ней 150-ю стр. дйвизию и выйти во фланг и тыл укрепленного района…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 232. Л. 32).

Получается, что не только Мерецков с его альбомом УРов знал о расположении главного оборонительного рубежа финнов, но также и Ворошилов с Шапошниковым. Впрочем, до 5 декабря успело произойти еще много интересного.

30 ноября 1930 года ВВС РККА совершили первые налеты на города Финляндии. Из-за плохих погодных условий финские истребители не смогли взлететь для перехвата советских бомбардировщиков. По той же причине 8 ДБ-3 из 3-й эскадрильи 1 — го МТАП ВВС КБФ под командованием майора Токарева вместо хельсинкского порта вывалили бомбы на густонаселенную часть города. В Хельсинки погиб 91 человек и еще 236 жителей были ранены. На запрос генсека Лиги Наций Ж. Авеноля относительно произошедшего, нарком иностранных дел Молотов заявил, что никакой бомбежки города не было, а самолеты сбрасывали корзины с хлебом для голодающего пролетариата финской столицы.

В тот же день ООН (отряд особого назначения) после артобстрела и бомбардировки захватил острова Сескар и Лавенсари. Было захвачено 8 пленных (как указано в справке штаба Балтфлота). На острове Сескар сгорело около 30 домов в местной деревне.