Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы - Абрам Рейтблат

11 Штер Петр Андреевич (1802–1847) – статский советник, цензор Петербургского почтамта.

Любезнейший Булгарин!

Начинаю отвечать с конца твоего письма. Деньги, следующие тебе за сей год, неприкосновенны на почте. Я отправил уже требование о выдаче оных. Если случится какая задержка, то, право, без моей вины; но я не думаю, ибо именно потребовал сих денег для тебя, а это заставит их скорее заплатить.

Пясецкий1 принадлежит к легиону подлецов, которых ты за одно польское окончание их имени считаешь благородными людьми. Вот в чем дело. Он пришел ко мне в апреле за деньгами, и я, не имея в наличности, сказал, что принесу в скорейшем времени. На сие он, без всякой с моей стороны просьбы, отвечал, что, не имея нужды в деньгах, оставляет их до 1 января и в процент просит наших журналов. Дело сим кончилось. Вдруг 22 августа он является и очень грубо просит и требует уплаты. Я отвечаю ему напоминанием, что он сам отсрочил уплату до 1 янв[аря]. Он возражает, что на это нет у меня письменного документа, что он и сам не имеет от меня векселя, и т. п. Я говорю, что исполню его желание в сентябре (ибо не хотел трогать почты, чтоб удовлетворить тебя), и он пошел от меня довольный моим ответом. Вместо этого нажаловался тебе. Мило и благородно. А я именно расположился так, чтоб кончить это дело. Вот благородные люди!

История с Липгардтом2 есть неразлучный аккомпанемент дерптской жизни – благодарю небо, что Алеши там нет! Мерзавцы в состоянии были бы вызвать его вместо тебя. Ты прав, что всему виною глупоученые профессоры. Не худо было бы взять их под фельдфебельскую палку!

Теперь о важном деле.

За несколько дней перед сим встречается со мною на улице Пушкин и объявляет, что вступает на поприще журналиста. Я его поздравляю и желаю терпения. Пушкин. «Ах! если б издавать с вами, то было бы славно». Я. «А почему нет? Я не прочь – вы знаете». – Тут он начал жаловаться, что его разобидели в «Сев[ерной] пчеле»3 и что он желал бы сладить дело, но не знает, как согласовать разные требования, и наконец обещал прийти ко мне и поговорить.

Вчера был он у меня и сделал следующее предложение.

«С[еверная] пчела» остается, как есть.

«Сына Отечества» передаю я (или мы с тобою) ему, то есть: он будет главный издатель, а я редактор. Так как первоначальная цель «С[ына] О[течества]» с 1812 года изменилась4, то Пушкин полагает превратить оный в Revue5 и постараться поставить на ногу, достойную России и Европы. Со мною намерен он делиться прибылью. Я отвечал, что соглашусь на его предложение, спросясь у тебя.

Мое мнение вот.

Сим средством мы избавимся жестокой rivalité6. И еженедельная Revue отнюдь не повредит ежедневной «Пчеле». «Сын Отечества» давно уже не соответствует своему заглавию. К «Пчеле» прибавить подписчиков трудно, ибо едва ли есть 3000 грамотных людей в России, но к 800 экз. «Сына Отечества» – можно. Вступая в сотоварищество с П[ушкиным], я устраню все гадости, какие могли бы наделать Воейков, Сомов и проч., и первым условием моим Пушкину было, чтоб ты был неприкосновенен в сей Revue. За права, которые ты имеешь в «С[ыне] О[течества]», буду я платить тебе, как доныне, ибо новые подписчики будут привлечены Пушкиным. Лучше всего определить сумму, например 5000 руб. в год. Ты не будешь ни в какой collision7 с П[ушкиным]. – На случай разрушения нашего союза с Пушкиным, я не теряю права продолжать «С[ын] О[течества] и Сев[ерный] Арх[ив]» по-прежнему, с тобою.

Как ты думаешь об этом? Дай мне знать. Я сказал только свое мнение, но ничем не обязался. Отвечай поскорее. Я буду согласен на все, что ты решишь. Ни за что в свете не сделаю ничего противного твоей пользе или образу мыслей8.

Воротился ли Струве9? С ним ездит редкий чудак, богатый англичанин: Sir James South10. Познакомься с ним – умора.

Adieu

Греч

ИРЛИ. Ф. 123. Оп. 3. Ед. хр. 36. Л. 1–2. Частично опубликовано: Пушкин и его современники. СПб., 1907. Вып. 5. С. 55–56.

1 Пясецкий Маян (Мариан) (1796 – не ранее 1840) – кандидат юриспруденции, член тайного польского патриотического общества филаретов в Виленском университете. В 1830-х гг. жил в Петербурге и был поверенным в делах польских помещиков.

2 Липгарт Карл Готтард фон (1778–1853) – ландрат, владелец поместья Ратсгоф под Дерптом, хороший знакомый Булгарина. Речь идет об инциденте, произошедшем 28 августа 1832 г., когда дерптские студенты, узнав о высказываниях Булгарина за столом у Липгарта, пришли толпой в имение Булгарина Карлово с вопросами: «Говорил ли он <…> что общество студентов не что иное, как глупые мальчишки, разбойники и занимающиеся деланием фальшивых марковых денег? Ежели дерзнул произнести сие, то они пришли требовать сатисфакции и в случае неудовлетворения намерены взять его силою» (служебная записка III отделения цит. по: Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в III отделение / Публ., сост., предисл. и коммент. А.И. Рейтблата. М., 1998. С. 601).

3 Имеется в виду опубликованный Булгариным в ходе полемики с Пушкиным памфлетный «Анекдот» (СП. 1830. № 30), в котором Пушкин был выведен под видом французского стихотворца, «служащего усерднее Бахусу и Плутусу, нежели музам», и «бросающего рифмами во все священное, чванящегося перед чернью вольнодумством, а тишком ползающего у ног сильных», а также «Второе письмо из Карлова на Каменный остров» (СП. 1830. № 94), где речь шла о «поэте-мулате», считавшем, что «один из предков его был негритянский принц», тогда как выяснили, что этот «принц» куплен был шкипером за бутылку рома. О взаимоотношениях Пушкина и Булгарина см.: Оксман Ю.Г. Булгарин Ф.В. // Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М.; Л., 1931. Т. 6. С. 69–71; Гиппиус Вас. В. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830–1831 гг. // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1941. Т. 6. С. 235–255; Видок Фиглярин. С. 678–680.

4 Журнал «Сын Отечества» был создан Н. Гречем в 1812 г. с целью активизации патриотических настроений в стране.

5 журнал-обозрение (фр.).

6 соперничество (фр.).

7 коллизия, столкновение (фр.).

8 В своих воспоминаниях Греч писал: «В конце 1831 года, вознамерившись издавать “Современник”, он [Пушкин] приезжал ко мне и предлагал мне участие в новом журнале. Я отвечал, что принял бы его предложение с величайшим удовольствием, так не знаю, как освободиться от моего польского пса (т. е. Булгарина. – А.Р.). Пушкин сам сознался, что это невозможно, и прибавил, смеючись: “Да нельзя ли как-нибудь убить его?” У меня было бы довольно досуга на это занятие, но Булгарин преогорчил бы жизнь мою, если бы увидел, что журнал Пушкина, при моем содействии, идет не худо, а “Пчелу” я не мог оставить без совершенного себе разорения» (Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.; Л., 1930. С. 703).