Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор

Понадобились несколько часов горячих убеждений и «железных» доводов в его любви, пока Настя не сломалась. Все-таки она при всем при том была представительницей слабого пола, ха-ха. Но в будущем надо быть поосторожнее. Настя, конечно, не Чингачкук, но два раза на грабли может и не наступить.

А в летнем лесу при все при том оказалось здорово, даже Настя перестала на него обижаться. Немного прохладно, хотя и не холодно, очень приятно пахнет и очень вкусны лесные ягоды.

Быстро нашли своих лошадей, уже пришедших и пока объедавших молодую лесную травку. Федор, «поставленный над лошадьми», доложил, что все в порядке, никто не устал и, боже упаси, не болен.

Лошади ржали и бегали, дамы смеялись, охотно дурачась, мужчины им поддакивали. Шумная кавалькада прошлась по лесу, пугаясь зверей и сама пугая их же. Между делом попаданец услышал доклады старших лесорубов, охотников и травников, они же ягодники. Заодно посмотрел на итоги их деятельности. Итоги приятно удивили. Нет, разумеется, соль будет на первом месте, но и лесные ремесла займут достойное место в ряду доходов, как крестьян, так и их помещика.

В этот же день уплыли. Первоначально Андрей Георгиевич хотел сразу же вместе с солью уплыть на судне в Санкт-Петербург, но Настя, оказывается, почему-то не взяла часть туалетов и виноватый муж (!), извинившись (!) завернул в поместье.

Ночью Настя, правда, кажется, чувствуя все-таки себя виноватой, а, может, излишне игривой, очень перед ним «извинялась». Так что они почти всю ночь не отдыхали, зато, естественно, компенсировали это крепким сном в первую половину дня. В общем, практика счастливой молодой семьи и Макурину ни в чем не было себя извинить.

После обеда он все же нашел в себе воли и заставил сходить на место стройки. Там было еще небольшие результаты работ. В основном мужики рыли ямы – котлованы под здания, обходные каналы под дождевую воду и т.д. Бревен же оказалось мало, даже одну ферму не построили. Но в лесу срублено деревьев было достаточно, и помещик был доволен – в этом году фермы точно появятся. Благо поголовье скота и птицы было в наличии, пусть и не достаточно. В Санкт-Петербурге должны были приплыть из Дании бык и три телки тамошней молочной породы, один не очень везучий помещик в соседнем уезде, не сумев разводить першеронов, продал ему весьма недорого двух жеребцов. Наконец, из подмосковного имения должны были подвести десяток несушек и несколько петушков.

Все, разумеется, было заранее проплачено и денег ушло у Андрея Георгиевича прилично, но ведь и окупится скоро и обильно, знай только работай!

И все-таки ему было как-то неприятно или даже грустно от такого обильного пока убытка. И поэтому весьма неожиданно он повернулся к мельнице. Один пока его стопроцентный проект, сделанный полностью и дающий доход. Конечно, было еще пчеловодство и сельское хозяйство в целом, но там его вклад был все же небольшой, да и давали они пока денег мало.

А тут уже пара тысяч рублей! И еще ожидается гораздо больше. Можем же, если хотим!

Мельник задумчиво озирал пруд. На мельнице что-то мололи, как всегда. Подобного рода механизмы должный работать постоянно, с техническими перерывами, разумеется, но каждые сутки. Иначе, зачем строили?

Но аврала сейчас не было. И потому, к производству был «прикомандирован» лишь один работник.

- Овес мужик привез, - пояснил мельник, - да к обеду молодую рожь начнем молоть, да и все, пожалуй. А завтрева будем плановый ремонт проводить.

Макурин в ответ кивнул. Об этом ремонте они говорили еще при строительстве. Был он не долгий и не сложный. Плановый, короче, как говорили.

- А ты что смотришь, на воду глядишь? - поинтересовался помещик, - раз большой работы нету, так отдыхал бы, пока время есть.

- А что отдых, - махнул рукой мельник, - сколько не спи, все одно захочешь, - ты мне, барин, лучше скажи, - перевел он на более актуальную тему, - пора уже воду окультировать. Пруд устроили, берега улеглись. Пора уже траву сеять да рыбу растить.

Ха, за душу его взяли затеи хозяина, ишь, как ожил, сам заговорил! Ничего, не забудем, благо ничего нового да страшного в этом для крестьян нет. Мельницы на водяном двигателе всегда ассоциировались у населения с прудом, а как иначе? А раз пруд, то, естественно, рыба. Сама появится из соседних рек по воде и по воздуху на лапах птиц, знай только лови.

Андрей Георгиевич этот процесс несколько модернизировал. Во-первых, рыбу предложил растить озерную да прудовую более ценную, например, карпа. Во-вторых, и самое главное, растить на пруде траву. Оно и рыбе будет веселей и сытней, и крестьяне корм получат. А если не крестьяне, то помещик точно. На фига ему фермы строят?

Всякий нормальный человек этими идеями заинтересуется. Мельник тоже был не дурак и даже в теоретическом аспекте полюбопытствовал. Макурин его не обманул. Карпов ему продали у помещика-рыболова – почти профессионала в ихней же Петербуржской губернии, а семена водной травы, водорослями по-современному, он достал в Санкт-Петербурге. Считай бесплатно, с возвратом.

Посеяли. Попаданец почувствовал, что положил еще один камень в фундамент этой жизни. Хорошей комфортабельной жизни, находящейся между технической цивилизацией и естественной биологической. Жить можно!

Глава 18

Как всегда, расположившись в своей удобной для него походной бричке, на этот раз вместе с женой Настей Макуриной, урожденной Татищевой, твердо усевшей слева от него, он поехал в Санкт-Петербург. Пора, так сказать, из наших домашних пенатов, сытных и спокойных, переместится на беспокойную государеву службу. И там за одним получить положенное жалование, компенсировавшее неприятные неудобства. А то поиздержался он, честно сказать, как последний бедняк, или даже нищий. Видано ли дело, в императорской России генерал и нищий! Сотня, другая рублей и все!

Деньги еще, конечно, были у ненаглядной Настюшки, но как-то стыдно было у нее просить. Его превосходительство, столоначальник личной его императорского величества канцелярии, персона, пользующая доверием у августейшего дома, клянчит у своей жены. Сам зарабатывай, дорогой мой!

Да и не эта докука была главной. Неспешной дорогой, а это полдня раздумий, любил он порассуждать, молча, естественно, о планах на грядущее и об итогах на прошлое. Как-то так получалась,