Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов

Не многие выведенные из состава ЦК КПСС члены партии снова были выбраны в него или стали кандидатами. Несмотря на популярный кинооблик Жукова-правдолюбца, многие речи реального Жукова вполне соответствовали духу времени. Как при Сталине, так и при Хрущеве. Это, как выяснилось позже, касалось и точки зрения самого Жукова на роль Сталина в Великой Отечественной войне. Крамолу, о которой всегда докладывали вождям, Георгий Константинович допускал в личных разговорах, подчеркивая свою ведущую роль в ходе великой войны и тем самым принижая роль Верховного Главнокомандующего (и Генерального секретаря). В стране, где армия и органы находились под партийным контролем, такие высказывания «не приветствовались».

Когда уже Жуков был на пенсии, его часто спрашивали о том, нет ли у него обиды на Сталина, отправившего его в опалу? До наших дней дошли два Жуковских ответа: «Он все же не расстрелял меня» и – «Он вернул меня в ЦК. Хотел снова назначить меня министром обороны…»

Итак, в конце февраля 1953 года Сталин вернул Жукова в Москву. Какую новую роль готовил великий диктатор великому маршалу, осталось неизвестным. «Ходили слухи, что Иосиф Виссарионович собирался сделать Жукова то ли министром, то ли первым замом министра обороны, да не успел, – пишет Владимир Дайнес. – Каково было действительное намерение Сталина, мы, наверное, никогда уже не узнаем. С большой долей вероятности можем предположить: Жуков в эти дни был ему нужен. Потому что он был надежен».

Есть версия, что возвращению Жукова способствовал Берия, – эту мысль высказывает в книге «Мой отец Лаврентий Берия» сын Лаврентия Павловича. Он пишет, что отношения между ними были добрыми.

По устоявшемуся мнению, Жуков и Берия друг друга недолюбливали, но насколько оно верно? Очень может быть: осознавая, что Сталин не вечен, предчувствуя опасные тучи над собственной головой (при Сталине или без него), Берия рассчитывал заручиться поддержкой грубоватого и тщеславного, но однозначно надежного Жукова.

Жуков со своей стороны вполне мог испытывать к Лаврентию Павловичу, прямо скажем, недобрые чувства – тут и давняя нелюбовь строевого командира к особистам, и свежие воспоминания о «трофейном деле», обысках, фактической ссылке.

Хотя если бы эти люди договорились, вся последующая история СССР могла развиваться иначе…

Вождь, разбитый апоплексией, еще дышал, когда 5 марта 1953 года в Кремле началось совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР. Открывая его, Маленков сказал: «Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве».

И началась дележка должностей. Жуков в данный момент оказался очень нужен нарождающейся новой власти. Министром обороны стал Булганин, а Жуков и Василевский – его заместителями. 15 марта Жуков снова стал главнокомандующим Сухопутными войсками.

«Когда отец был назначен заместителем министра обороны СССР, вновь был поднят вопрос об установке бюста на родине маршала. Стали его искать, – писала Мария Георгиевна. – Старые рабочие крахмального завода показали место, где он валялся, – на одном из складов без крыши, забитом горбылем, в куче голубиного помета. Специалисты быстро привели его в порядок. Под стать бюсту, созданному талантом выдающегося скульптора, соорудили постамент из красного гранита, который был добыт в Норвегии по приказу Гитлера и доставлен в Россию специально для сооружения в Москве… памятника «победы» Германии над Советским Союзом».

Став после смерти Сталина первым заместителем министра обороны СССР, Жуков отчасти оказался в ситуации, схожей с той, которая была на этом посту у Михаила Тухачевского – посты их непосредственных начальников, министров (наркомов), занимали доверенные люди руководства страны, но при этом не являющиеся военными профессионалами (Ворошилов и Булганин – невежды с маршальскими погонами), с которыми Тухачевскому и Жукову приходилось согласовывать свои действия.

Так, в своих мемуарах Жуков писал о том впечатлении, которое произвел в начале 30-х годов Тухачевский на него, помощника инспектора кавалерии РККА: «…На посту первого заместителя наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский вел большую организаторскую, творческую и научную работу, и все мы чувствовали, что главную руководящую роль в Наркомате обороны играет он. При встречах с ним меня пленяла его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки. Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. М. Н. Тухачевский хорошо понимал роль различных видов наших вооруженных сил в современных войнах и умел творчески подойти к любой проблеме… В М. Н. Тухачевском чувствовался гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии».

Да и самого Ворошилова, спор с которым возможно и погубил Тухачевского, Жуков в своих мемуарах оценил по достоинству: «Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно. Однако занимал высокое положение, был популярен, имел претензии считать себя вполне военным и глубоко знающим военные вопросы человеком…» Но окончательно в отставку с государственной службы первый советский маршал К. Е. Ворошилов ушел только в мае 1960 года.

С Булганиным Жукову приходись сталкиваться в годы Великой Отечественной войны. В 26 страницах машинописного текста документа «После смерти Сталина. Запись воспоминаний Г. К. Жукова» (хранившегося после смерти военачальника среди других документов Жукова в общем отделе ЦК КПСС), содержащего более десятка ошибок (в дате назначения на высшие должности) и, по всей видимости, являющегося записью бесед отправленного в отставку министра, говорится о Булганине и событиях после смерти Сталина следующее: «Первым заместителем Министра Обороны была рассмотрена и утверждена моя кандидатура. Надо сказать, что назначение меня на должность первого заместителя Министра Обороны для меня было полной неожиданностью, так как Булганин как Министр Обороны для меня не был авторитетом, и он это хорошо знал. Как потом мне рассказывали, Булганин был против моего назначения. Он говорил, что ему трудно будет работать с Жуковым. Жуков не признает меня, как военного деятеля. Ему сказали, что интересы государства требуют назначения Жукова в качестве первого заместителя Министра Обороны, что касается взаимоотношений с Жуковым, то это должно быть отрегулировано самим Булганиным. Так или иначе, но я уже не вернулся в Свердловск и немедля вступил в исполнение новых обязанностей.