Морской волк - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну не люблю я вас, фрицы! Тебе медленно руку сломать – или сразу? Все равно она тебе не понадобится – допросят, и в расход. Шпионов, знаешь, военнопленными никто нигде не считает.
Орет, что он не немец, а матрос Том Райли с парохода «Эмпайр Баффин», что стоит сейчас на этом заводе. Его личность может подтвердить любой из экипажа – свяжитесь с ними сейчас же, он британский гражданин, его личность неприкосновенна.
А между прочим, народ уже собирается на бесплатное кино. И наши тоже выскочили, морячки все с АК, Шварц и Рябой – со снайперками, на крыши смотрят, не блеснет ли где прицел. Только тех нет, кто нужен больше всего, – Тех, Кого Надо. Хотя вызвать уже должны.
– Слушай, фриц, или ты сейчас расскажешь, зачем ты фотографировал и кто тебя послал, или станешь одноруким. А насчет прикосновенности, так у нас тебе не Англия, у нас кого хочешь прикоснут, если надо.
Короче, из воплей его я понял, что он действительно матрос с того парохода, но коммандер Дженкинс из их военной миссии попросил сфотографировать очень большую русскую подлодку. Вручил фотоаппарат и обещал заплатить. «Я не знал, что это противозаконно, мы же друзья, союзники, это недоразумение» – и прочая лабуда.
– Пой, пташечка, пой. Вот так подошел к тебе их чин – и попросил. Или ты на него и раньше работал?
Нет, говорит, он обратился к их капитану, рекомендовать кого-нибудь порасторопнее. А капитан указал на него, Тома Райли. Да и ремонта никакого нет – это по просьбе того же Дженкинса капитан заявил о якобы неполадках с машиной. Хотя, может, там и в самом деле что-то открутили, но он, Райли, не знает.
Вообще-то похоже на правду. Контора – она всюду контора и может любому гражданину своего государства устроить кучу неприятностей, так что отказывать ей чревато. Мог вполне этот Дженкинс, здраво рассудив, а что, мол, я теряю, послать такого вот «агента». Не этого конкретно – не барское это дело, – а капитана попросить. Ну как тот мог не помочь джентльмену? В худшем случае убыток – минус фотоаппарат. Могу поклясться, что и Дженкинс, и капитан будут все категорически отрицать: «Нет, я этого человека в первый раз вижу. Да, это мой матрос, но ничего подобного я ему не поручал, а со стариной Дженкинсом мы просто посидели за рюмкой виски». И крайним окажется этот Том Райли, вдруг решивший стать папарацци (хотя слова такого еще нет).
А если это все же кадровый, матерый шпион? Какой-нибудь майор британской разведки, который косит под дурачка? Хотя молод слишком. Ладно, пусть с ним НКВД разбирается. Только руку ему сломать для профилактики или нет?
Прилетели наконец, голуби. Воронов подъехал на «воронке», тьфу ты, обычной полуторке. Из кузова попрыгали с десяток энкавэдэшников. Блин, они же сейчас работяг собравшихся разгонять будут, ну а если в толпе сообщники? Нет, грамотно действуют: никому не двигаться (кроме наших, конечно), всех гражданских в темпе переписали и проверили, все заводские. Ну а Воронов к нам – объяснили ему, что и почем. Кинули англичанина в кузов, забрали вещдоки, записали наши показания и отбыли.
Ну хоть какое-то приключение!
Интересно, а что теперь с этим Томом Райли будет, если он действительно матрос, решивший подработать, а не кадровый агент ноль-ноль-икс? Он не дипломат, иммунитета не имеет. Неужели на общих основаниях в ГУЛАГ? Так ведь сам знал, на что шел!
Пароход «Эмпайр Баффин», Северодвинск. Часом позже.
– ….Итак, господин капитан, вы подтверждаете, что ваш матрос для совершения действий, которые однозначно можно расценить как шпионаж, не получал никаких приказов от вас или иных представителей британских властей? Подумайте, вы сейчас решаете его судьбу. Если матрос Райли действовал по приказу, которого не мог ослушаться, то по завершении следственных действий он будет передан британской стороне. И естественно, СССР заявит официальный протест по поводу столь вопиющего нарушения союзнических обязательств. А вот если этот матрос работал не на вас, то значит, на кого-то еще? Например, на абвер? А это совершенно меняет дело. В этом случае он не может находиться под защитой британских законов, а значит, с ним поступят по нашему закону военного времени.
– Смертный приговор?
– А что полагается у вас в Британии за шпионаж в военное время? Но вам решать. Ваш это человек или нет?
– Нет. Повторяю, что я не отдавал матросу Райли никаких приказов. И мне неизвестно, чтобы такой приказ отдавал кто-то из наших официальных представителей.
– Тогда прочтите и подпишите вот здесь.
– О, конечно.
«Правительство не любит, если ему создают проблемы, – подумал капитан, возвращая подписанную бумагу офицеру НКВД, этой ужасной русской тайной полиции, – а русский протест – это проблема, хоть и небольшая. Но правительство никогда и ничего не забывает и при случае предъявит счет. Мне или компании-судовладельцу, неизвестно еще, что хуже лично для меня. Потому что судовладелец тоже не забудет ничего. И если меня с позором выкинут с мостика, после не возьмет ни одна другая компания… Ну а Райли сам виноват. Знал, на что шел. И не справился. Что ж, горе проигравшему!»
Лейтенант Юрий Смоленцев, «Брюс».
Там же, тот же день.
Вечером вернулись наши. Без предупреждения.
Мы в «спортзале» были. Я, Рябой, Валька, Андрей, еще Воронов с тройкой своих, еще Ермилов, лейтенант со «щуки» и двое морячков с нее же – больше в «зале» просто не вмещалось. Лупили-швыряли мы местных все ж с осторожностью, чтоб не покалечить, обозначали больше.
А что еще вечером на заводе делать? На звезды смотреть или на огни цехов, где ночная смена? Раньше, в походе, в каютах сидели, читали или на ноутах в «Варкрафт» или «Морровинд» рубились. Так библиотеку, считай, всю конфисковали, а навыки боевые много полезнее себе прокачивать, чем компьютерному персонажу – война, однако, хочется дожить, а сэйв не предусмотрен.
И вдруг дверь распахивается и входит наш Андрей Витальевич, кап-три. Большаков! Рукой нам машет: ничего, продолжайте, я посмотрю. Да где уж там!
А у него на кителе – Золотая Звезда! Вид, настроение – как у моего кота после целой миски сметаны! Мы, конечно, мордобитие прекратили, к нему все – как там, в Москве, где остальные? А он: мне и командиру сам Сталин звезду Героя вручил, мне – за Хебуктен, Михаил Петровичу – за «Шеер», но вы не огорчайтесь, с нами московские товарищи приехали во главе с самим наркомом Кузнецовым, завтра с утра нас будут смотреть, а также к присяге приводить тех,
