Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

Сварог поманил Гержака. Граф приблизился, старательно попытался принять стойку «смирно». Нельзя сказать, чтобы это у него получилось на пятерку — на земле он в армии никогда не служил и строевой подготовки у коменданта девятого стола не проходил, не было такой необходимости.

— Ну, как настроение, граф? — спросил Сварог. — Не испытываете некоторой робости? Она была бы вполне понятна и простительна…

— Никакой, командир, — блеснул Гаржак своей фирменной хищно-обаятельной улыбочкой. — Ежели в принципе, все ничем не отличается от иных событий, случавшихся на земле, в том числе — один раз на моей памяти…

— Вот и прекрасно, — сказал Сварог. — Инструкции прежние. Ваша задача — держать половину трех первых рядов. Если какая-нибудь сволочь выхватит оружие — бейте наповал без колебаний (он покосился на Канцлера, но тот безмолвствовал, не считал нужным что-то добавлять). Идите, скоро начнется церемония…

— Волнуетесь? — спросил Канцлер.

— Конечно, — сказал Сварог. — Не изрядно, но все же. Как наверняка и вы — в такой ситуации только круглый идиот не волнуется…

— Все верно…

Больше никаких докладов не последовало — это означало, в частности, что никаких непредвиденных событий не произошло, а это прибавляло уверенности. «Значит, и Мажордом, — подумал Сварог, — а ведь и на него у нас ничего не было — но определенно нашлось у Яны». Мажордом Дворца совмещает функции коменданта здания и главного завхоза. Пост этот — весьма немаловажный: Мажордом, кроме прислуги, распоряжается еще и внутренней охраной дворца (кроме Когорты Стражи и гвардейцев), отнюдь не малочисленной. При любых переворотах, что здесь, что на земле (где в королевских дворцах существуют аналогичные должности), любым заговорщикам крайне выгодно иметь Мажордома Дворца на своей стороне…

Он еще раз прокрутил в голове перечень предпринятых мер (вряд ли Канцлер от него что-то скрывал). Сфера выстроена, вылазка армейского полка пресечена — как будут пресечены другие подобные попытки, если произойдут. Келл Инир защищен надежно: в усиленные караулы встали Бриллиантовые Пикинеры и Яшмовые Мушкетеры — два старейших гвардейских полка (играющих ту же роль, что некогда в Российской империи — Преображенский и Семеновский), только у них полковником состоит Яна. Ни малейших подозрений это у заговорщиков не вызовет — согласно очередной старинной традиции, в такие дни как раз и положено для пущего почета выставлять на постах весь личный состав обоих полков. Изрядное число слуг заменено спецназовцами. Неприятных сюрпризов стоит ожидать с одной-единственной стороны: если среди вовлеченных в операцию все же окажутся люди заговорщиков и устроят какие-то свои игры — но и на сей счет приняты меры.

Камень преткновения и главная головная боль в другом — если Агора большинством голосов примет решение вернуться к «славным обычаям благородных предков», то есть осуществить планы заговорщиков, все осложнится — и соглашаться на это никак нельзя, и, пустив в ход гвардию, разогнать, называя вещи своими именами, Агору, последствия будут скверные. Беспрецедентный случай в истории Империи. Вряд ли случится гражданская война, чересчур несопоставимы силы «партии власти» и «оппозиции», но настроения в обществе изменятся резко. Даже те, кто вполне лоялен к «партии власти» и не намерен протестовать против реформ, ну, или значительная часть таких людей, обо всех говорить не будем, преисполнится к Яне крайнего недоброжелательства — на сей раз она нарушит чересчур уж старинную традицию, посягнет на некие основы основ. А при таких настроениях в обществе гораздо труднее будет работать и Яне, и всем остальным. Штыками взять власть иногда совсем нетрудно, но вот усидеть на штыках гораздо труднее — старая избитая истина, проверенная и опытом Земли, и здешним. Остается надеяться…

Звонкий удар гигантского гонга, заливший зал, — началось… Распахнулись шесть высоких, широких двустворчатых дверей, и делегаты Агоры степенно потянулись в зал. Там в конце концов осталось человек тридцать в придворных, военных и гражданских парадных мундирах — камергеры, руководители ключевых учреждений (в том числе процессор Марлок и директор Магистериума). Среди них выделялись нарядами двое — мэтр Тигернах в усеянных золотыми звездами колпаке и мантии и Главный Герольдмейстер Геральдической Коллегии, по традиции облаченный в пышный наряд, вышедший из моды тысячи четыре лет назад. Кстати, давний доброжелатель Сварога, не один раз помогавший воспользоваться прорехами в законах писаных и неписаных, преклонных лет старичок, но крайне энергичный и жизнерадостный.

Увы, никто из них (включая и Канцлера) ничем не мог помочь — все они должны только присутствовать на Агоре, но права голоса и выступлений им не полагалось: а вот отчитываться любому из них пришлось бы, если последует «парламентский запрос»…

Оказавшись наконец в зале минут через десять после того, как «народные избранники» расселись и малость потешили свое самолюбие, вынудив «бесправных» немного подождать за дверьми, Сварог, конечно, не вертел головой, как деревенщина, но с любопытством оглядывался, насколько позволяли приличия. Впрочем, так вели себя без исключении (и часть Агоры из тех, кто помоложе) — все они, здесь присутствующие, оказались на Агоре, в этом зале впервые в жизни.

Роскошью он не блистал — видимо, в силу очередной старинной традиции. Ни лепнины, ни позолоты, ни прочих архитектурных излишеств — пол и подиумы из досок, отшлифованных, но не крашеных, лишь покрытых прозрачным лаком, по которому не скользили ноги. Стены до половины покрыты панелями с незатейливым узором, а потолок лишен их вовсе, все кресла — из дерева, без каких бы то ни было мягких сидений, спинок и подлокотников (правда, дерево везде использовано самое ценное, таларских, сильванских пород — ну, конечно, не стоит доводить аскетизм до абсурда).

Триста кресел для участников Агоры расположены полукруглым амфитеатром. Напротив — такой же амфитеатр, но кресел гораздо меньше и расположены они на добрый уард ниже, чем те триста — мягкое и ненавязчивое напоминание, кто здесь народный избранник, а кто не более чем чиновник. Между ними — круглый подиум, разделенный на две части неравной высоты. Половина, на которой стоял императорский трон, во всем своем великолепии, заметно выше кресел Агоры — избранники избранниками, а монарх монархом. Трон оказался единственной здесь роскошной мебелью — сиял множеством драгоценных камней всех цветов, золотом, высокую спинку венчал императорский герб, опять-таки весь в самоцветах. Над троном свисало с потолка знамя Империи (оно же — личный штандарт Яны) — лазурно-голубое, со множеством золотых пчел. Сварог, уже неплохо разбиравшийся в здешней геральдике, давно знал: лазурь символизирует небеса, в которых обитали лары, а золотые пчелы — нешуточные труды предков по созданию и укреплению Империи. Историческое знамя, смело можно сказать: введено первым императором, тем самым герцогом — адмиралом Тагорешем и оставшееся с его времен без малейших изменений.

Нужно признать, что первые императоры не были такими уж доверчивыми прекраснодушными растяпами… Как Сварог ни шарил пытливым взглядом по трем стенам у потолка, не смог высмотреть ни единой из великолепно замаскированной полусотни амбразур, за которыми располагались снайперы — хотя прекрасно знал об их существовании, треть стрелков была его людьми.

Увы, зал не был оснащен аппаратурой, позволившей бы определить, где сидят обладатели оружия, идентифицировать их среди трехсот «народных избранников». Ну, тут уж приходилось полагаться на выучку стрелков и шестерых телохранителей, стоявших по обе стороны трона шеренгами по три (Гаржак — на правом фланге). Некоторые древние традиции можно обернуть и себе на пользу: телохранители стояли с короткими гуфами немногим выше их голов — и никто не знал, что на сей раз у них в руках не безобидные муляжи, а боевые лучеметы из тех, что смертельны и для ларов…

Одно из кресел в первом ряду чуточку отличалось от остальных — в нем заседал Глава Агоры. Правда, все отличия свелись к тому, что спинка кресла была всего-то на пару ладоней выше остальных. Еще одно мягкое и ненавязчивое напоминание — на сей раз о том, что Глава не более чем первый среди разных (да здравствует демократия, гип-гип ура, виват, ле хаим, бояре…).