Железо и кровь. Франко-германская война - Андрей Владимирович Бодров

Не задумывались там и о тщательном планировании железнодорожных перевозок. В результате переброска Восточной армии превратилась в настоящий кошмар. Сотрудничество между армейскими структурами и администрацией частных железнодорожных линий оставляло желать много лучшего. Повсеместно ощущалась нехватка вагонов, и сплошь и рядом между разными военными инстанциями вспыхивали конфликты за этот дефицитный ресурс. Движение осуществлялось с большими задержками, погрузка и выгрузка эшелонов сталкивалась со значительными трудностями. Достаточно типична история переброски 38-го линейного полка. Из Буржа полк был отправлен 22 декабря тремя эшелонами, отправившимися, соответственно, в 8, 10 и 12 часов. В Шалон-сюр-Сон, находившийся на расстоянии 250 километров, первый эшелон прибыл утром 23 декабря, третий — вечером 24 декабря. Второй по пути сошел с рельс[1116]. Часто солдатам приходилось сутками ждать погрузки рядом со станцией, а потом находиться в вагонах, не получая никакого продовольствия. Разумеется, это не способствовало укреплению и без того невысокого боевого духа. Дисциплина находилась на низком уровне, дезертирство приняло большие масштабы. В 42-м маршевом полку к началу переброски 19 декабря насчитывалось 2585 солдат, а десятью днями позже — всего 1925[1117].

Лишь к Новому году переброска была завершена, и Восточная армия была сконцентрирована в районе Безансона. Серьезной проблемой стала нехватка обозов; их приходилось создавать в кратчайшие сроки на месте из того, что имелось под рукой. Собранные в результате повозки не отличались надежностью и грузоподъемностью, а их возничие нередко предпочитали дезертировать. Тем не менее, в первых числах января четыре корпуса Восточной армии все-таки начали наступление. Бурбаки планировал встретить противника 6 января в районе Везуля и дать ему решающее сражение.

К этому моменту Вердер уже получил достаточно информации для того, чтобы понять, что французы затевают масштабную операцию на его участке. В Версале, однако, намерения Бурбаки казались неясными: считалось вполне возможным, что он двинется в направлении Орлеана или Парижа. Операцию против Эльзаса считали маловероятной, поскольку она оценивалась как откровенно безнадежное мероприятие[1118]. Собственно, и у самого французского командующего были определенные колебания: двинуться ему на северо-запад, в направлении Парижа, на север, в Лотарингию, или на северо-восток — к осажденному немцами Бельфору[1119]. Как писал Д. Шоуолтер, итоговое решение было продиктовано «скорее эмоциями, чем стратегией»[1120].

Поэтому Мольтке до поры до времени откладывал сосредоточение сил, хотя и перебросил Вердеру небольшие подкрепления из Лотарингии. Только 5 января шеф Большого генерального штаба убедился в том, что Бурбаки собирается наступать на север. После этого был отдан приказ об отправке на восточный театр военных действий II корпуса. Вместе с VII корпусом он должен был образовать Южную армию под командованием Мантойфеля[1121]. По некоторым данным, на эту должность претендовал Роон, однако ему было не слишком вежливо указано на то, что его место — вообще в Берлине, а не на театре военных действий[1122]. От командира XIV корпуса Мольтке потребовал ни при каких условиях не пропускать французов к Бельфору.

Тем временем армия Бурбаки медленно ползла по обледеневшим дорогам. С наступлением нового года на восточном театре военных действий наступили сильные холода, сопровождавшиеся снегопадами. Франзецки назвал январскую кампанию «настоящим русским походом»[1123]. Низкий темп не позволил французам отсечь XIV корпус от Бельфора. Вердер смог прямо перед фронтом противника совершить марш в восточном направлении и сосредоточить свои войска к юго-западу от осажденной крепости.

Медлительность Бурбаки можно легко объяснить, учитывая состояние его армии. Система снабжения французов, как это уже бывало не раз, с самого начала находилась в состоянии коллапса. Один из очевидцев описал все тяготы перехода Восточной армии от Безансона к Бельфору: «Столпотворение таково, что мы продвигаемся со скоростью километр в час <…> путь ужасно скользкий. Артиллерия не может продвинуться. Каждую сотню шагов падает, с тем чтобы больше не подняться, чья-нибудь лошадь. <…> Я никогда не видел такой давки. Три ряда повозок, один из которых тянется от самого Безансона и один ряд пехотинцев, бредущих по обочине дороги или по полям»[1124]. В полках отчаянно не хватало профессиональных офицеров. Сам командующий достаточно пессимистично оценивал свои шансы на успех.

Тем не менее, итоги первого сражения выглядели многообещающими: 9 января у Вильрсекселя 20-й корпус настиг арьергард сил Вердера, отходивших в направлении Бельфора. Немцы смогли отразить все атаки французов и отступить в полном порядке под покровом ночи; однако поле боя осталось за солдатами Бурбаки. Вердер, со своей стороны, мог праздновать стратегический успех — французам не удалось отрезать его от Бельфора.

Бурбаки не организовал быстрое преследование противника; его дивизии продвигались вперед крайне медленно, а главной целью командующего было отразить возможную атаку немцев. 11 января он приказал возобновить наступление в направлении Бельфора 13 января; в качестве причины остановки были названы проблемы со снабжением.

В результате Вердер выиграл время, необходимое для подготовки сильной позиции вдоль реки Лизен. Немецкий командующий только сейчас стал сознавать, насколько велико численное превосходство противника; 14 января Вердер отправил в Версаль телеграмму с просьбой разрешить ему снять осаду Бельфора. Ответ Мольтке был прост и лаконичен. «Ваше величество должны отдать генералу Вердеру приказ оставаться на своей позиции и бить врага там, где он появится», — заявил шеф Большого генерального штаба королю[1125]. Соответствующий приказ был незамедлительно отправлен[1126]. Однако к тому моменту битва уже началась.

В окрестностях Бельфора стояли нетипичные для этих широт холода; столбик термометра опускался временами до минус восемнадцати градусов. Французы продвигались по обледеневшим и заснеженным лесным дорогам, не имея возможности даже ночью укрыться от мороза. Идея Бурбаки была проста: он собирался атаковать позицию немцев всеми четырьмя корпусами, при этом охватить своим левым флангом правый фланг Вердера и в результате нанести ему поражение. Однако реализация оставляла желать лучшего. Координация действий корпусов была на низком уровне, приказы выполнялись с большой задержкой. 14 января Восточная армия завершила свое развертывание для наступления на Бельфор. 15 и 16 января французы атаковали немецкие позиции на линии Монбельяр — Эрикур. Им удалось добиться некоторых успехов и потеснить своего противника; в какой-то момент казалось, что корпусам Бурбаки удастся одержать победу.

Вердер был вынужден бросить в бой все резервы. Однако с французской стороны «единого, системного, решительного наступления так и не произошло»[1127]. На третий день Бурбаки признал свою неудачу. Молодому офицеру, который убеждал его отдать приказ о ночной атаке, командующий ответил: «Я