Воспоминания - Татьяна Сухотина-Толстая

137 Намек на отношение С. А. Толстой к С. И. Танееву (см. примеч. 131).

138 С. А. Толстая потребовала, чтобы дневники Толстого с 1900 по 1909 г., хранящиеся, по просьбе Черткова, в сейфе А. Б. Гольденвейзера в банке в Москве, были переданы в ее распоряжение. По этому поводу Толстой писал ей 14 июля 1910 г.:

«1) Теперешний дневник никому не отдам, буду держать у себя. 2) Старые дневники возьму у Черткова и буду хранить сам, вероятно, в банке. 3) Если тебя тревожит мысль о том, что моими дневниками, теми местами, в которых я пишу под впечатлением минуты о наших разногласиях и столкновениях, что этими местами могут воспользоваться недоброжелательные тебе будущие биографы, то, не говоря о том, что такие выражения временных чувств, как в моих, так и в твоих дневниках, никак не могут дать верного понятия о наших настоящих отношениях, — если ты боишься этого, то я рад случаю выразить в дневнике или просто как бы в этом письме мое отношение к тебе и мою оценку твоей жизни» (ПСС, т. 84, с. 398–399).

139 Толстой получил приглашение на VIII Международный конгресс мира в Стокгольме и решил поехать туда, чтобы изложить свои антимилитаристские взгляды. Для этой цели он написал обширный доклад, который рассчитывал прочитать там. Однако из-за сопротивления С. А. Толстой и ее болезни он в Швецию не поехал. Посланный туда доклад не был на конгрессе зачитан. «Умеренная и благонамеренная среда пацифистов, собравшихся на конгрессе, была скандализирована „выходкой“ Льва Николаевича, считавшего, что для того, чтобы люди не воевали, — не должно быть войска. Это показалось им такой наивностью, что, снисходительно улыбаясь и воздавая должное великому гению, они, пригласившие его на конгресс, не решились вслух объявить его мнение» (П. И. Бирюков. Биография Льва Николаевича Толстого, т. 4. М. — Пг., 1923, с. 191). Доклад был впервые опубликован за границей: см. Л. Н. Толстой. Собрание статей по общественным вопросам за 1909 год. Лос-Анжелес, изд-во Русского народного университета, 1910. Текст доклада см. ПСС, т. 38.

140 К этому времени у С. А. Толстой выявились явные признаки психического расстройства. Позднее, 19 июля 1910 г., это подтвердил профессор-невропатолог Г. И. Россолимо, нашедший у нее симптомы тяжелой истерии, депрессии и маниакального состояния.

141 ПСС, т. 58, с. 79–80.

142 Дн., 20 и 21 июля 1910 г. (ПСС, т. 58, с. 67, 68).

143 Дн., 23 июня 1910 г. (ПСС, т. 58, с. 69).

144 «Дневник для одного себя», 9 августа 1910 г. (ПСС, т. 58, с. 132).

145 Дн., 25 и 26 июня, 11 июля 1910 г. (ПСС, т. 58, с. 69, 78).

146 С. А. Толстая была действительно больна, и, зная это, Лев Николаевич многократно пытался защитить ее от обвинений в притворстве и симуляции. 2 августа 1910 г. он писал В. Г. и А. К. Чертковым: «Просил бы и вас быть снисходительными ко мне и к ней. Она, несомненно, больная, и можно страдать от нее, но мне-то уж нельзя — или я не могу — не жалеть ее» (ПСС, у. 89, с. 200). 7 августа Толстой снова писал Черткову: «Мне жалко ее, и она, несомненно, жалче меня, так что мне было бы дурно, жалея себя, увеличить ее страдания» (ПСС, т. 89, с. 201). 14 августа, в ответ на повторное утверждение Черткова о якобы злостном притворстве Софьи Андреевны, Толстой писал ему: «Знаю, что все это нынешнее особенно болезненное состояние (Софьи Андреевны. — А. Ш.) может казаться притворным, умышленно вызванным (отчасти это и есть), но главное в этом все-таки болезнь, совершенно очевидная болезнь, лишающая ее воли, власти над собой. Если сказать, что в этой распущенной воле, в потворстве эгоизму, начавшихся давно, виновата она сама, то вина эта прежняя, давнишняя, теперь же она совершенно невменяема, и нельзя испытывать к ней ничего, кроме жалости…» (ПСС, т. 89, с. 205). Наконец, 6 октября, в связи с наметившейся возможностью примирения, Толстой просит Черткова «не ставить преград» к созданию нормальных отношений между ним и Софьей Андреевной: «Она больна и все другое, но нельзя не жалеть ее и не быть к ней снисходительным. И об этом я очень, очень прошу Вас ради нашей дружба..» (ПСС, т. 89, с. 220).

147 Завещание было, с согласия Толстого, составлено В. Г. Чертковым и А. Л. Толстой при участии юриста Н. К. Муравьева. Первоначально оно было подписано Толстым 17 июля 1910 г. Однако, из-за пропуска нескольких слов, оно было 21 июля переписано. В тот же день в лесу, вблизи деревни Грумонт, Толстой подписал его.

В качестве свидетелей его подписали А. Б. Гольденвейзер, А. П. Сергеенко и А. В. Калачев. Согласно этому завещанию, все его сочинения, «как художественные, так и всякие другие, оконченные и неоконченные, драматические и во всякой иной форме, переводы, переделки, дневники, частные письма, черновые наброски, отдельные мысли и заметки», где бы они ни хранились, переходят в полную собственность его дочери А. Л. Толстой, а в случае ее смерти, в собственность Т. Л. Сухотиной (см. ПСС, т. 82, с. 227). Об отношении Толстого к формальному завещанию см. примеч. 155. На сей раз он прибег к нему не для утверждения за дочерьми прав собственности на его сочинения, а, наоборот, для того, чтобы предупредить возможность превращения его литературного наследия в чью-либо частную собственность. Было условлено, что А. Л. и Т. Л. Толстые, получив формально эти права, сделают все, чтобы писания их отца стали всенародным достоянием.

148 Завещание, составленное 18 сентября 1909 г. в Крекшине, гласит: «Заявляю, что желаю, чтобы все мои сочинения, литературные произведения и писания всякого рода, как уже где-либо напечатанные, так и еще не изданные, написанные или впервые напечатанные с 1 января 1881 года, а равно и все написанные мною до этого срока, но еще не напечатанные, — не составляли бы после моей смерти ничьей частной собственности, а могли бы быть безвозмездно издаваемы и перепечатываемы всеми, кто этого захочет. Желаю, чтобы все рукописи и бумаги, которые останутся после меня, были бы переданы Владимиру Григорьевичу Черткову с тем, чтобы он и после моей смерти распоряжался ими, как он распоряжается ими теперь, для того чтобы все мои писания были безвозмездно доступны всем желающим ими пользоваться для издания» (ПСС, т. 80, с. 267).

149 «Особое положение», то есть «Объяснительная записка» к завещанию, была составлена В. Г. Чертковым и подписана Толстым 31 июля 1910 г. «Записка» содержит четыре пункта, поясняющие волю Толстого «относительно своих писаний».

Согласно первому из них, все сочинения Толстого не должны составлять после его смерти «ничьей частной собственности». Второй пункт предусматривает, чтобы все рукописи и бумаги были переданы В. Г. Черткову с тем, чтобы он «занялся пересмотром их и изданием того, что он в них найдет желательным для опубликования». Третий и четвертый устанавливают — в случае смерти указанного наследника — последующий порядок завещания и наследования писаний Толстого (см. ПСС, т. 82, с. 227–228).