Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Представьте себе мой ужас, когда при ближайшем рассмотрении выяснилось, что я не смогу играть за вас в 1986 году по следующим причинам: (1) Мои договоренности с Lazard Freres включают пункты о неконкурентоспособности. Мне кажется, нет особой разницы между враждебным рейдом по поглощению корпорации и высоким внутренним фастболом, брошенным кому-то в ухо. Мы оба работаем в шоу-бизнесе, и я боюсь, что наши юристы сочтут, что я должен придерживаться нашего вида шоу-бизнеса. (2) Я уверен, что Рафаэль Сантана - серьезный трудолюбивый молодой человек, у которого большое будущее в вашем клубе. Я с содроганием думаю, что произойдет с его моральным духом, если вдруг он обнаружит в вашем составе 58-летнего леворукого шорт-стопа. Я не хочу рисковать и создавать такие беспорядки. (3) И последнее, но не менее важное, что я должен сделать, - это денежный вопрос. Предложенный вами контракт на 75 000 долларов в год кажется мне несколько скупым, хотя я признаю, что моя игра на поле была нестабильной и что в своем последнем полном сезоне (колледж братства в 1949 году) я отбил всего .089. Кроме того, я должен отметить, что ваше предложение намного ниже минимальной заработной платы, установленной Ассоциацией инвестиционных банкиров, и что 75 000 долларов - это то, что один из моих младших партнеров зарабатывает за один уик-энд, работая над сделкой, которая даже не проходит. Тем не менее я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах ваше предложение, несомненно, кажется вам щедрым.

В ответ на письмо Феликса Кэшен сказал: "Я действительно не хотел давать ему минимум, потому что он такой, какой он есть" - новички высшей лиги в 1986 году получали минимум 60 000 долларов. "Но его опыт казался мне несколько скудным". Решение Феликса, возможно, спасло его от сокращения зарплаты на 99 процентов, но оно также стоило ему перстня чемпиона Мировой серии.

Однако растущая слава Феликса не могла оградить его и его семью от случайностей жизни большого города. За эти годы Лиз Рохатин трижды грабили на улицах Верхнего Ист-Сайда. Сначала велосипедист сорвал с ее шеи золотую цепочку на Мэдисон-авеню, затем у нее украли кошелек на Пятой авеню, и, наконец, у нее выхватили сумочку Hermes после того, как они с Феликсом вышли с пасхального седера у друзей на Шестьдесят второй улице и были уже почти дома. По словам Феликс, официант в ближайшем ресторане Arcadia заметил: "Боже, как они могут так с тобой поступать? Вы же спасли город".

Примерно в то время, когда Феликс шутил с Метсом, Мишель, до этого весьма стеснявшийся прессы, решил объявить о своем появлении на международной светской сцене. Летом 1986 года, во время своего ежегодного рейса из Lazard, он позволил репортеру моды Кристе Уортингтон и фотографу из W навестить его и его семью в Сус-ле-Вент, его аэродроме во французском средиземноморском городе Кап-д'Антиб, недалеко от итальянской границы. В результате на трех страницах большого формата августовского номера журнала были опубликованы большие фотографии многих комнат и очаровательных садов его "летнего пристанища", описанного как "свадебный торт из розовой штукатурки в виде особняка с прохладными мраморными лестницами, величественными мавританскими арками, лимонными деревьями в горшках на бесчисленных террасах и таким количеством слуг, что редко можно увидеть одно и то же лицо дважды в течение дня". Были и откровенные фотографии, на которых "месье", одетый только в купальник, "ведет дела" по телефону на пляже, благодаря телефонному шнуру, протянутому по всей огромной территории (это было еще до начала коммерческого использования сотовых телефонов). Прямо на первой странице W иронично подколол Феликса, который, конечно же, был тем, ради чего Мишель согласился на статью. Объяснив, что Мишель заработал 50 миллионов долларов в 1985 году как "самый высокооплачиваемый банкир в мире" (и якобы 125 миллионов долларов в 1986 году), Уортингтон написал: "Но когда дело доходит до личной публичности, которую регулярно привлекает один из сотрудников David-Weill, Феликс Рохатин, этому дельцу на колесах, честно говоря, наплевать. 'Я не знаю, кто вы такой. Я не знаю, чем вы занимаетесь, но я знаю, что вы знамениты", - таков смысл нью-йоркского анекдота, который заставил его хохотать".

Реакция сотрудников фирмы на статью о Мишеле в журнале W была ошеломляющей. "Это была просто ужасная статья в W, просто ужасная статья", - вспоминал Дэймон Меццакаппа, сам не чуждый светским страницам. "Она была довольно глупой. Там был изображен Мишель, сидящий в купальном костюме с большой сигарой" - на самом деле это был один из немногих случаев, когда Мишель был изображен без сигары - "и это было довольно нелестно, довольно нелестно". Оглядываясь назад, Меццакаппа считает, что статья в W стала той точкой во времени, когда Lazard начал меняться, и не обязательно в лучшую сторону. Мишель решил, что теперь он хочет получить часть признания, которое долгие годы принадлежало исключительно Феликсу. "Мишелю очень понравилось внимание прессы", - говорит Меццакаппа. "А Феликс очень разозлился из-за того, что роли поменялись, и между ними возникло напряжение". Приходы и уходы Мишеля стали появляться на светских страницах, а его фотография украсила, в частности, страницы Forbes, BusinessWeek, New York Times и Wall Street Journal.

В то время как Феликс был поглощен своим благотворительным крестовым походом, а Мишель - своим необычным выходом на страницы W, Билл Лумис начал свой собственный одинокий крестовый поход: не что иное, как полная реорганизация инфраструктуры и стандартов качества для профессионалов Lazard, включая партнеров. В сентябре 1986 года он написал Мишелю пространный конфиденциальный трактат о том, что, по его мнению, необходимо сделать для поддержания и повышения ценности партнерства в Lazard, без чего, как он опасался, эта должность обесценится. Записка одновременно подчеркивала значительный интеллект и писательские способности Лумиса, глубину его понимания уникальности фирмы и, конечно, квинтэссенцию иронии в том, что теперь, когда он стал партнером, он хотел поднять планку для других кандидатов. Не обошлось и без мастерского проявления подхалимства и адвокатуры. Лумис начал: "Шесть лет назад в журнале Euromoney вы сказали, что, став партнером, "...если вы серьезно относитесь к себе, вы поймете это одновременно с тем, как это пойму я". Это замечательное высказывание. Оно мотивировало меня, побуждало развиваться по существу и в то же время давало повод для терпения. Ценностями оказались лидерство в