Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин

царь искренне верил в эффективность такого вот своеобразного способа ручного управления своим народом. Им владело убеждение, что складывавшийся десятилетиями, основанный на страхе и чинопочитании порядок можно поменять косметическим, а не капитальным ремонтом, потому масштабным реформатором (как, например, его сын Петр) его не назовешь. Но, возможно, его поступательный подход к осуществлению преобразований для России оказался более подходящим. В частности, Алексей Михайлович после Соляного бунта довольно быстро отреагировал на косность и недостатки сложившейся системы правосудия. Он велел ввести новые законы и исправить старые, что привело к составлению Соборного уложения. Алексей Михайлович учредил своего рода «прямую линию с царем», которую и обеспечивал коломенский ящик. Вспомним, что еще один русский монарх, император Павел I, в конце XVIII века также распорядился установить в Петербурге подобный чудо-ящик, что, впрочем, не спасло его от трагической гибели. Видимо, к тому времени вера в доброго царя несколько поутихла. Со временем челобитчиков стало так много, что пришлось отмерить дорогу на Коломенское специальными верстовыми столбами непривычной высоты. Так и возникло крылатое выражение «верста коломенская», употребляющееся сегодня для обозначения высокого человека. Изменение толкования этого словосочетания демонстрирует причудливое развитие русского языка. Каждый новый самодержец вносил в размеренную жизнь Коломенского свои новшества. Если Алексей Михайлович пуще всех земных удовольствий предпочитал соколиную охоту и, можно сказать, довел ее в Коломенском до совершенства, то унаследовавший в 1676 году на короткое время царский престол его хилый сын-подросток Федор Алексеевич (правил до 1682 года) любил натянуть тетиву и пострелять от души из лука. Наиболее приближенным он даже дарил тот или иной лук.

Был у царя свой лучный мастер по фамилии Кондратьев, которому велено было 23 августа 1679 года «сделать к его государевым тринадцати лукам тетивы, которые вновь куплены». Документы того времени показывают, что луков в распоряжении царя было много, самых разных видов. Были и луки «из сукна багрецу червчатого», и «турецкие из сукна аглин-ского». Это давало возможность устраивать своего рода соревнования в Коломенском, победители которого удостаивались царского поощрения. Так, 30 августа 1679 года царь «пожаловал по имянному своему великому государя указу стольника Никиту Савельева сына Хитрово, велел ему дать своего государева жалованья из Оружейной палаты лубье саадашное шитое с колчаном и с луком и стрелы из подносных».

Помимо стрельбы из лука любил Федор III (таков его официальный порядковый номер после Федора Иоанновича Блаженного и Федора Годунова) и лошадей, свидетельством чему служит строительство Конюшенного двора в Коломенском. Воспитанный на виршах Симеона Полоцкого, царь легко говорил на польском и латыни. Да и первой супругой его стала полячка Агафья Грушецкая. Ориентация на западную моду выразилась в том, что уже в те годы молодые бояре, являвшиеся пред светлыми царскими очами, брили бороды, а при дворе было не велено появляться в охабнях и однорядках (распространенный тип верхней одежды в то время). Любил самодержец музыку и декламацию, устраивая концерты для узкого круга в Коломенском.

Федор Алексеевич, как скрупулезно подсчитал современный историк П. Седов, за шесть лет своего царствования приезжал в Коломенское двадцать два раза, что является своеобразным рекордом по сравнению с другими монаршими резиденциями, среди которых были Воровьево, Покровское, Измайлово, Алексеевское. Навещал он Коломенское в основном по церковным праздникам, не уступая в набожности и религиозной строгости своему отцу (при нем сожгли, например, протопопа Аввакума).

В частности, каждый год 26 октября, на день Святого Димитрия Солунского, он считал непременной своей обязанностью приехать в Казанский храм Коломенского, один из приделов которого был посвящен этому святому. Отмечал царь своим присутствием здесь и праздник явления иконы Пресвятой Богородицы Смоленской 28 июля, а 1 августа – праздник Происхождения Честного и Животворящего Креста Господня, в который молились за исцеление больных и страждущих выздоровления. Этот праздник слабому здоровьем царю, которого с детства никак не могли вылечить от цинги, был особо близок.

Поездки царя в Коломенское назывались походами. Собираясь в поход, Федор Алексеевич приказывал ехать туда же и всем придворным. Однако порою все эти многочисленные стряпчие, стольники, спальники так долго собирались, что приезжали в Коломенское уже тогда, когда царь покидал свое село. В этом случае они лишались чести участия в церемонии раздачи пирогов. Государь лично жаловал пирогами своих придворных: «Указал великий государь быть к себе, великому государю, в село Коломенское боярам и думным людям к пирогам», – сообщал думный дьяк Домнин 26 августа 1679 года.

По-прежнему с большой охотой приезжали в Коломенское иностранцы: «Во вторник, 9-го июня, – день рождения его царского величества, в этот день достигшего полных 15-ти лет – после обеда, его превосх., господин Виниус, Владимир Васильевич Воронин и оба пристава со многими другими провожатыми, в 2-х каретах и со свитою на лошадях, всего человек 60, отправились в Коломенское, где мы перед воротами спешились и вошли во двор, где приказчик или каштелян приветствовал его превосх. За воротами стояли 4 льва, сделанных из дерева и одетые в шерсть, похожую на львиную. Внутри львов находились часовые механизмы, пружина которых заставляла львов ворочать глазами и по временам издавать страшный рев. Внутри ворот находились четыре таких же льва. На четырех фронтонах дома написаны были 4 части света и объяснение к ним Греческими буквами. Приказчик или каштелян сейчас же провел его превосх. и его провожатых наверх, где мы в аудиенц-зале, очень великолепном, увидели несколько развешанных ковров и между прочим, две Французские картины, изображавшие 9 муз или богинь искусства. Нас потом водили из одной комнаты в другую, причем всех их было до сотни. Нам показали и баню, а из нее нас провели в столовую, где мы получили хорошее угощение. Отсюда мы прошли в питомник и сад и, наконец, снова поместились в каретах или верхом и направились домой», – свидетельствовал голландский дипломат Балтазар Койэт.

Вместе с государем в Коломенское нередко приезжали и его младшие братья – Иван (род. в 1666) и Петр (род. в 1672), которому он старался заменить отца, а также старшая сестра Софья (род в 1657), ставшая после смерти Федора Алексеевича регентшей при провозглашенных царями братьях. События в Москве после кончины 27 апреля 1682 года двадцатилетнего царя Федора Алексеевича развивались стремительно и привели к тому, что основной политической силой стали стрельцы во главе с князем Иваном Хованским. Он, как глава Стрелецкого приказа, представлял огромную опасность для царевны Софьи. Властные амбиции Хованского привели регентшу к мысли о необходимости скорейшего от него избавления.

Соловьев писал: «Освободились от раскольников, но оставалось дело