Знаменитые путешественники - Валентина Мирошникова

Надо думать, что Ивану Дмитриевичу, который, в сущности, не имел никакого серьезного образования, было сложно возглавлять научный коллектив. Однако он быстро понял главные задачи станции и не вмешивался в работу ученых, стараясь обеспечить им нормальные условия труда и отдыха. Благодаря усилиям начальника станция быстро наладила работу, а позже продолжала постоянно увеличивать объемы наблюдений, расширяя свое влияние на близлежащие территории.

Природная житейская мудрость и доброта позволяли Ивану Дмитриевичу успешно решать многие серьезные проблемы. Некоторые случаи носили несколько курьезный характер. В первую зимовку поваром на станции оказался молодой человек, уехавший из дома, чтобы он и жена смогли проверить свои чувства. Спустя некоторое время жена прислала мужу телеграмму, в которой сообщала, что их пути должны разойтись. Радист показал телеграмму Папанину. Представив себе, что из-за сердечных проблем повара полярники всю зиму будут питаться кое-как, он велел уничтожить телеграмму, а вместо нее набрать другой текст, с уверениями в горячей любви и надеждой на встречу. Повар был в восторге и на этот раз накормил зимовщиков огромными и вкуснейшими котлетами. Так продолжалось много раз, пока наконец жена поняла, что любит мужа, и сообщила ему об этом.

Закончив работу на Земле Франца-Иосифа, Папанин вернулся в Москву и вскоре был направлен на мыс Челюскин. Здесь, на самой северной точке материка, нужно было построить еще одну полярную станцию, что и было успешно выполнено. Сюда Иван Дмитриевич постарался забрать своих товарищей по зимовке на Земле Франца-Иосифа. Вместе с ним вновь приехала и Галина Кирилловна.

Очень бережно относясь к здоровью подчиненных, Папанин, однако, совсем не берег себя. Во время строительства он выполнял самые тяжелые работы. Рассказывают, что, провалившись в полынью, он спокойно выливал воду из валенок и продолжал работать, не заботясь о том, что может отморозить ноги.

В августе 1935 г. работы на станции были закончены. Зимовщики благополучно вернулись в Москву. Здесь Иван Дмитриевич за проделанную работу по строительству станции и организации научных исследований был награжден легковой машиной. К 40-летию друзья-полярники прислали ему телеграмму: «…коллектив приветствует тебя, нашего начальника, сумевшего по-большевистски преодолеть трудности похода, выгрузки и строительства станции. Прекрасные условия зимовки, созданные здесь для развития научной и оперативной работы, обязаны твоей инициативе, энергии и заботливости о деле и людях… Мы надеемся, что еще не один форпост полярного бассейна будет создан и освоен под твоим руководством». Эти слова оказались пророческими.

В начале 1936 г. академик Отто Юлиевич Шмидт выступил на заседании Политбюро ВКП(б) с проектом организации воздушной экспедиции на Северный полюс и экспедиции на дрейфующих льдах. Политбюро приняло соответствующее решение. Начальником экспедиции на Северный полюс был назначен Шмидт, начальником летного отряда – знаменитый летчик М. В. Водопьянов, а начальником дрейфующей станции СП-1 – Папанин. При назначении учитывался не только богатый опыт Папанина по организации полярных станций, но и его напористость, деловитость, а главное – жизнерадостность. Шмидт считал, что именно это даст возможность полярникам получать от него заряд бодрости и оптимизма, столь необходимый в ледяной пустыне.

Началась длительная и кропотливая подготовка. Папанин должен был организовать базу на о. Рудольфа. За два рейса ледокол «Русанов» доставил туда все необходимое. Быстро построили два просторных дома на 8 комнат, кухню и кают-компанию, радиостанцию, скотный двор (Папанин уже давно пробовал разводить свиней во время зимовок), склады, гараж для вездеходов и тракторов.

Тщательно готовились к жизни в столь необычных условиях и члены будущей экспедиции. В группу, которой предстояло долгое время прожить на льдине, кроме Папанина, были отобраны гидробиолог П. Ширшов, геофизик Е. Федоров и радист Э. Кренкель. С 19 по 25 февраля 1937 г. они провели своеобразную тренировку. В Подмосковье в стороне от Калужского шоссе были разбиты палатки, в которых будущие зимовщики имитировали жизнь на льдине: жили в полной изоляции, использовали только воду, вытопленную из снега, согревались керосиновой лампой, питались продуктами, которые предполагалось взять в путешествие.

22 марта 1937 г. с Центрального аэродрома в Москве в воздух поднялись 4 тяжелых самолета и один самолет-разведчик. Флагманскую машину вел Водопьянов. На ее борту находились Шмидт и будущие участники дрейфа. А общая численность экспедиции составляла 42 человека. 19 апреля самолеты, сделав несколько промежуточных посадок, сели на о. Рудольфа. Здесь в течение месяца пришлось ждать благоприятной погоды.

Наконец утром 21 мая 1937 г. флагманский самолет направился к полюсу и достиг его в 11 часов 35 мин. Сесть удалось на льдину, находившуюся примерно в 20 км за полюсом, которая была около 3 км в окружности и 3 м толщиной. Здесь и решили основать станцию. Разбили палатки, наладили оборудование и передали данные о первых метеорологических наблюдениях. В тот день вблизи полюса температура была –12 °С. Остальные 8 т грузов были доставлены тремя другими самолетами только через 16 дней, так как им пришлось ожидать благоприятных условий для полета.

Хозяйственный Папанин прихватил на полюс все, чего смог добиться. Среди совершенно необходимых грузов находились пишущие машинки, шахматы, книги и многое другое, что могло скрасить жизнь полярников. Сам же командир прихватил с собой большую печать. «Моя канцелярия должна работать по всей форме», – говорил он и, смеясь, штемпелевал все письма, которые предстояло отправить на Большую землю с отлетом последнего самолета.

6 июня 1937 г. папанинцы остались на льдине в полном одиночестве, если не считать любимца всей команды – пса Веселого. Это о нем, возвратившись на Большую землю, Папанин напишет статью «Пятый зимовщик», отдавая должное четвероногому товарищу, который дарил людям много веселых минут, а иногда и предостерегал от опасности.

Вскоре заработала ветряная электростанция, которая несколько оживляла унылый пейзаж. Льдина двигалась на юг со средней скоростью около 10 км в сутки, выписывая зигзаги, а иногда кружилась, поворачиваясь на 6–7 градусов по часовой стрелке.

Однако уже в июле начали появляться трещины. Были случаи сжатия льдов и торошения. Площадь льдины постепенно уменьшалась. В дневнике Папанин писал: «С тревогой смотрю на льдину. Живем мы, как на бочке с порохом. Сегодня или завтра может произойти сжатие льдов, наше ледяное поле лопнет, перевернется». Командир испытывал постоянные недомогания: тошноту, слабость, головную боль. Видимо, сказывались физические перегрузки и недосыпание. Товарищи замечали: Папанину все время кажется, что он работает меньше других. Видимо, поэтому Иван Дмитриевич стеснялся спать даже в положенное ему время. В то же время внешне он был все так же весел и оптимистичен, постоянно заботился о других. Иногда ночью товарищи сквозь сон чувствовали, как он поправляет сбившееся у кого-нибудь одеяло. Особенно заботился начальник о питании полярников, он даже взял на себя тяжелые обязанности повара. На нем был и ремонт различных приборов: Папанин не утратил навыков, полученных в юности на заводе, и поражал товарищей слесарным мастерством.