Собрание сочинений (Том 4) - Альберт Лиханов

Если же без конца мытарить ребенка его собственными просчетами, бесконечными разбирательствами, риторическими - и "воспитательными" вопросами: "Ну почему ты такой? Почему ты это сделал? Почему? Почему? Почему?" - кроме ощущения безысходности как в воспитаннике, так и в воспитателе, это не рождает ровным счетом ничего.

В Вашем письме, дорогая Нина Степановна, Андрей все время выглядит этаким объективным носителем чужой вины. Даже если он и виноват, по Вашим оценкам, так это все равно не его, а чужая, "генетическая" вина. Он упрям - врожденно, несчастлив - наследственно, непослушен - по крови, Вы и он - будто два лагеря по разным сторонам баррикады.

Ой ли, Нина Степановна?

Вот Вы - хоть раз, осмысленно, конечно, - попробовали вызвать в нем добрые человеческие свойства? Например, сострадания. Ну, не к Вам, так к Вашей дочери, она же ему мать, терпит небось его непрестанные выходки, мучается, плачет? Или к тому, кого он напрасно обидел. Попытались пробудить жалость - к животному, к птенцу?

По Вашему письму, Вы - все для него, но ничего - он для Вас. Ну, хотя бы самую малую жалость? Обязанности по дому у него есть? За хлебом там сбегать, за молоком, да так, чтобы видел: его помощь радует, она нужна.

Вы пишете о его угасающем интеллекте - позвольте, не рано ли? К тому же интеллект надо развивать, как и все остальное в человеке. Есть ли у Вас семейные разговоры об искусстве, рассуждения вслух, есть ли вообще семейная, для троих, жизнь? Хорошее настроение в доме рождается из желания быть вместе, и это желание можно и нужно воспитывать. Простите, у самых дебильных детей оно есть, так что же мешает Вам?

Откровенно говоря, думаю, что ничего не мешает и жизнь эта у Вас есть, пример тому усилия Вашей дочери, их поездки вдвоем с сыном. Только почему - вдвоем. Втроем - нельзя? Было бы ближе, крепче.

Словом, уважаемая Нина Степановна, чем глубже вникаю я в Ваше письмо, тем больше убеждаюсь: напрасны Ваши опасения, по крайней мере, большинство. Мальчик у Вас растет не то, чтобы обычный, но нормальный. Вы и Ваша дочь прошли половину пути, пусть не все толком, но все же спасли мальчика, одарили его семьей, это так немало! Одарите же пониманием - и оно у Вас есть! - одарите полным пониманием и постарайтесь не разрушать построенное Вами же.

Ваши "генетические" ссылки не что иное, как признак собственной усталости. Да, это можно понять. У Вас самой была дочка и, вероятно, свои трудности, но другого, непохожего на нынешнее, качества. Да и возраст теперь иной, все верно, все справедливо. Это библейская истина - благими намерениями вымощена дорога в ад. Но человек потому и человек, что он способен превратить благие намерения в добрые поступки, а главное, способен довести их до конца. Вот к этому я Вас и призываю. Не ищите аргументов отступничеству. Даже генетических. Крест нужно нести до конца.

А главное, Нина Степановна, заключается в том, что Андрей-то хороший парень. Знаете, Ваше письмо можно переписать. Сделать это сможете, конечно, только Вы. Знаете, как? Те же самые примеры, лишь выводами сделать аргументы. Сейчас у Вас примерно так: в нем есть кое-что хорошее, но он плох, потому что... А Вы попробуйте написать так: он плох, потому что, но все-таки в нем есть вот такое-то достоинство. И письмо Ваше превратится из письма отчаяния в письмо надежды. Я почти уверен, что именно такова объективная ситуация в Вашем доме. У Андрея достаточно серьезных положительных задатков при обычной конфликтности отрочества.

Вы пишете, что Андрей очень эмоционален - и скандалы и радости у него как бы одного корня. Мне кажется, его чувствительность надо использовать для воспитания добродетельных эмоций. Внушить радость за доставленное другим добро, радость оттого, что не обидел слабого. Вы пишете, что иногда удается переменить его настроение, только требуется много выдержки и спокойствия. Ну вот это есть главное средство - спокойствие и выдержка. Может, соединить это с пробуждением в Андрее добрых чувств? Такое пробуждение непременно следует замечать, поддерживать, говорить о нем, пытаясь показать мальчику, что путь этот облегчает его жизнь - и впредь облегчит.

Несколько энергичных страниц занимает в Вашем письме школа, классная руководительница Андрея. Если все это так, Вам надо решительно спасать мальчика от чудовищной классной дамы.

Представьте себя на его месте: дом, улица и школа, три главные сферы обитания как бы объединились, чтобы испытать пацана. Он мечется в стенах своего треугольника, пытается проломить эти стены. Но все они, каждая, конечно, по-своему, наваливаются на него. Эти стены - живые для Андрея. Они состоят из его соприкосновений с одноклассниками, со взрослыми дома и в школе, со сверстниками и соседями во дворе и на улице. И везде неудачи, невезения. Всюду не получается у него. По собственной, случайной или чужой вине. Тут не то что ребенок, взрослый, воспитанный во всех отношениях, начнет сходить с рельсов.

Я не раз писал и говорил, что считаю делом постыдным педагогическую корпоративную солидарность. Человек, просто принадлежащий к благородному учительскому сословию, еще не имеет никаких льгот на предубежденно возвышенное к себе отношение. Вызывает уважение не учитель по образованию или диплому, а по качеству его отношения к ученикам, это для меня, как для всякого человека и родителя, - главное. Если учитель небрежен к детям, если они для него всего-навсего человеческий пластилин, который он мнет, ломает, как только ему заблагорассудится, если он подавляет ребят знаниями и взрослостью своего авторитета, если он не стремится разглядеть в каждом ученике задатки личности, если он сделал нормой своей практики жалобы на детей их родителям или директору школы - он просто дурной человек, а дурной человек не должен быть учителем.

В Ваших вопросах содержатся ответы: с кем так рьяно воюет классная руководительница? С кем сражается? И почему не за него? Почему против?

Классную не перевоспитаешь, а она может искалечить Андрея. Вам нужен не такой "союзник", как она. Андрею нужен учитель, который пробудит в нем добрые начала, укрепит и разовьет их. Это вовсе не означает, что тот, другой учитель, должен без конца потакать Андрею, нет. Он должен внушать мальчишке, что он вовсе не плох, что он обычен, но с этой обычностью надо кончать, потому что в нем немало серьезных задатков. Вот он подражает птицам, умеет это делать, прекрасно, пусть совершенствуется и пусть покажет в классе, как поет одна птица, другая, третья. Пусть похвалит при всех. А потом один на один доверительно скажет: "Знаешь, а это все-таки не дело жизни. Давай поищем вместе, что тебе интересно. Например, у тебя хорошие руки..."

И легкость в учении, простите, не от генетики, а от учителя тоже. Колами и двойками, упрямством неумного взрослого, который стоит у доски, можно замучить кого хочешь. Может, и в Вашей истории конфликтность Андрея обеспечивает его школьная наставница? Тут уж Вам самим надо разобраться до конца, разобраться и откровенно обсудить ситуацию с директором, раз, как Вы пишете, он умный и все понимающий человек. И принимать решения. Только не обманывайтесь надеждой на разговор директора с классной. Взрослые, привыкшие управлять детьми, делятся на две части - на тех, кто видит в маленьких людей, и на тех, кто видит в них реализованное чувство своей ответственности. Я это не о директоре, конечно же.

Каков реальный выход, спросите Вы. Может быть, другой, параллельный класс в той же школе, но с иным учителем, у которого другая мера душевности, другое понимание своего предназначения. Или другая школа только надо узнать, каков учитель там. Вообще-то этот конкретный совет больше всего щекотлив. Ведь по нему выходит, что Вы к Андрею должны учителя подобрать, а не наоборот. Вот уж возмущения-то на мою голову - и учительского и родительского. Но что значат эти возмущения в сравнении с реальной судьбой реального ребенка - что значат взрослые предрассудки, пустая молва в сравнении с неуверенностью мальчишки, с его незнанием, как жить, с его страданиями, пусть неопределенными, неясными ему самому, зато вполне очевидными нам, взрослым, с его будущим, с его судьбой? Пустой звук! И Вам надо найти выход.

И наконец, еще одно, может, последнее соображение. Мне показалось, что в воспитании Андрея дома много, простите, женского - в критическом значении этого слова. Много неуравновешенности. Перебранок там, где требуется молчание, - оно тоже воспитывает. Наконец, много чисто женского паникерства в тех ситуациях, когда следует сохранять благоразумие и выдержку.

Женское, мне кажется, проявляется еще в раже, в рьяности, с какой выражается последовательная любовь. Любовь интеллигентных женщин может тоже оказаться делом мучительным - для обеих сторон - или, по крайней мере, измучивающим ребенка.

Вот Вы пишете, что Андрея с детства исследовали психоневрологи. А нужно это? Ведь, как известно, врачи этой специальности редко вмешиваются в жизнь по своей инициативе, значит, Вы сами водили Андрея к ним. Смысл? Могу предположить, что наследственность Андрея беспокоила Вас с его раннего детства. Глубоко уважая науку, и медицину в частности, все-таки хочу заметить, что домашняя терапия любви и терпения не менее влиятельна для маленького человека, чем прогнозы и транквилизаторы. Не замучивайте себя и мальчика этими обследованиями - ведь Вы и сами признаете, какой мукой был детский стационар в больнице такого профиля.