Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - Сергей Захаревич

«Рано утром 31 июля (1914года. — С.З.), началась постановка мин на центральной позиции, преграждавшей вход в Финский залив. Минные заградители «Амур», «Енисей», «Ладога» и «Нарова» в течение четырех часов поставили между Поркалла-Удд и островом Нарген (Найссар) заграждение из 2124 мин. Заграждение имело несколько линий, расстояние между минами составляло от 46 до 86 метров. В период со 2 по 6 августа другие суда выставили еще несколько минных полей вблизи шхер в районе Гангэ (Ханко) — Поркалла-Удд. А на центральной позиции до конца августа дополнительно поставили еще 871 мину, и на флангах — 290» [50, с. 175].

Восстановив подобную оборонительную линию, можно было Удерживать неприятельский флот подальше от Кронштадта и Ленинграда, уютно расположившись за многочисленными минными заграждениями (так поступили в Крымскую кампанию), прикрытыми береговой артиллерией и флотом с авиацией. Да вот беда — северный (финляндский) берег залива и почти все острова западнее Копорского залива, составлявшие некогда монументальное творение покойного адмирала Эссена, теперь России не принадлежат (южный берег (эстонский), слава богу, удалось вернуть без боя). Что же делать? Да забрать его, этот северный берег, вместе с островами, и все! Почему Сталин раньше не планировал такой ход? Потому, что тогда у него не было союзника в лице Германии и вести войну с Антантой предстояло в одиночку. Почему сейчас Коба решился на агрессию? Потому, что Антанта ввязалась в войну с Германией и почти наверняка будет не в состоянии оказать Финляндии военную помощь.

Самое время действовать. Необходимо было торопиться и по другой причине. Сталина очень беспокоила «странная война» на западе, он все боялся, что Антанта и Германия вот-вот помирятся, а ему еще нужно провернуть за спиной сражающихся с Великобританией немцев главную задачу — бросок на Стамбул, это необходимо сделать сейчас, пока британцы из-за войны не в состоянии использовать всех своих сил на других театрах боевых действий. Но идти на Стамбул, не обеспечив северный фланг и Ленинград, нельзя. Значит, прежде неоходимо получить у финнов вожделенные острова, подготовить линию обороны против британского флота в Финском заливе, а уж затем ринуться к Средиземному морю.

Самое любопытное, что Сталин и не скрывал, для чего ему понадобились требуемые у финнов территории:

«На встрече делегаций (12—14 октября 1939 года. — С.З.) Сталин заявил, что Советскому Союзу нужен Ханко для того, чтобы перекрыть артиллерийским огнем с южного и северного берегов весь Финский залив. По поводу границы на Карельском перешейке Сталин заявил: «…Поскольку мы не можем передвинуть Ленинград, мы передвинем границу, чтобы его обезопасить». Сославшись при этом на пример Германии, которая объясняла свое нападение на Польшу соображениями безопасности Берлина» [1, с. 48].

Коба только умалчивает, от кого в действительности собрался отбиваться, распуская слухи о «немецкой опасности». Позже из фактических документов мы узнаем, с кем в действительности готовились сражаться моряки КБФ и СФ.

Однако финская сторона неожиданно для Москвы не уступила.

«Когда Сталину ответили, что вопрос о передаче территорий решается в Финляндии двумя третями голосов членов Сейма, Сталин ответил открытой угрозой: «Вы получите больше, чем две трети, а плюс к этому еше наши голоса учтите». Последнее было воспринято финской делегацией как угроза применения силы» [1, с. 49].

«Ну что ж, — подумал Сталин, — это даже к лучшему. Решим все дело одним махом и заберем острова вместе с Финляндией. Много времени дело не займет».

Соотношение сторон.

Кого боялся Сталин?

В своей книге «Советско-финские войны» П. Аптекарь рассказывает о том, как на «круглом столе» в журнале «Родина» в 1995 году у него возник спор с В.Н. Барышниковым о том, готовился или нет СССР к войне с Финляндией до октября 1939 года.

Оппонент Павла утверждал, что до октября 1939 года массовых перебросок советских частей к финской границе не было. П. Аптекарь в тот раз не смог привести доказательств обратного, так как у него еще не было на руках необходимых архивных выписок из документов. Этот пробел российский историк исправляет в своей книге и дает исчерпывающую картину подготовки к вторжению. От себя замечу лишь, что для того, чтобы в пух и прах разнести домыслы обоих Барышниковых в действительности не требовалось много времени и документов, достаточно было и одного, непосредственно касающегося «дооктябрьского миролюбия» Советского Союза — упомянутой Павлом директивы наркома обороны СССР Ворошилова от 14.09.1939 года № 16669 командующему ЛВО Мерецкову о порядке сосредоточения войск в приграничных районах (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д.232.Л. 10,11).

А за несколько часов до этого документа была получена директива за № 16668, согласно которой концентрировавшаяся у прибалтийских границ 7-я армия (уже сформированная) передается из Калининского военного округа в ЛВО. 7-я армия первоначально предназначалась для вторжения в сентябре (одновременно с польским походом) в Прибалтику, но поскольку в том же сентябре правительства Эстонии, Латвии и Литвы пошли на уступки, армию перебросили на Карельский перешеек.

Таким образом, за три дня до начала «освободительного» похода в Польшу, ударная группировка стала стягиваться и к границам Финляндии.

На основании того, что основная масса войск стала прибывать к финской границе в сентябре, П.Аптекарь делает вывод, что концентрация советских войск началась не в октябре (как утверждает В.Н. Барышников), а в сентябре. Неоходимо внести корректировку: переброска основной массы войск действительно началась в сентябре, но передовые части ЛВО, которые двигать особенно далеко и не требовалось, начали свою концентрацию у финских границ еще с июля 1939 года, одновременно с директивой наркома ВМФ о переходе на трехступенчатую систему оперативной готовности. А иначе чем были вызваны разведывательные полеты финской авиации в приграничной полосе в период июля — августа 1939 года?

«Информирование заместителем народного комиссара внутренних дел комбрига И.И. Масленникова народного комиссара обороны К.Е. Ворошилова о нарушении воздушного пространства Советского Союза финскими самолетами от 16.09.1939 г. № 3997/6.

В период с 22 июля по 29 августа 1939 года Карельским и Ленинградским пограничными округами зафиксированы залеты финских самолетов на нашу территорию…» (РГВА.Ф. 33987.0п. З.Д. 1236. Л. 265–267).

Всего было зафиксировано 6 разведывательных вылетов самолетов ВВС Финляндии в приграничную полосу СССР на глубину до 20 км. В двух случаях (22 и 29 августа) самолеты были обстреляны с земли, но если в первом случае огонь вел пограничный наряд, то во втором некая «часть РККА № 4546», уже находящаяся в полосе Сестрорецкого погранотряда.

Примечательно то, что протест на действия, совершенные два месяца назад, будет заявлен лишь теперь, когда появилась потребность в поводе.

Финская сторона реагировала очень своевременно, чему способствовали удачные действия разведки, — как только к границе началась переброска крупных соединений РККА, финны моментально осуществили контрмеры. В результате оборонительных мероприятий Финляндия успела завершить к середине октября мобилизацию и подготовить линию обороны.

К 24 октября 1939 года основная группировка Красной Армии уже была сосредоточена у границы.

«…Κ настоящему времени на границе с Финляндией (24.10.1939 г.) сосредоточено семь дивизий (14, 104, 54, 155, 56, 18,168 сд), находятся в процессе сосредоточения четыре дивизии (123,163,139 и 75 сд)» (Из доклада командующего войсками ЛВО Мерецкова наркому обороны СССР Ворошилову о мероприятиях по обеспечению войск в предстоящей наступательной операции; РГВА. Ф. 25888. On. 11. Д. 17. Л. 266,267).

И наконец, 29 октября (за месяц до провокации у деревни Майнила) Мерецков направляет Ворошилову план разгрома сухопутных и морских сил Финляндии.

Финны, прекрасно сознававшие с 1917 года, что за государство соседствует с ними, начали работы по созданию укреплений на Карельском перешейке еще в 1918 году, однако основные работы были осуществлены в периоде 1929 года.

Главная линия укреплений начиналась на побережье Финского залива (поселок Муурила) и заканчивалась на берегу Ладожского озера (поселок Тайпале). К 1939 году «линия Маннергейма» включала в себя 12 пушечных и 60 пулеметных ДОТов, 606 ДЗОТов и пулеметных гнезд, а также 804 бетонированных укрытия. Огневые точки были построены с учетом местного рельефа. Самым мощным узлом укреплений был участок между озером Муолаяр-ви и рекой Сумма. Здесь на один километр фронта приходилось до 10 огневых точек, 7 бетонных блиндажей и 6 км окопов и ходов сообщений [29, с. 85].

«Всего на «линии Маннергейма» было 214 долговременных сооружений на 140 км, из которых 134 пулеметных или артиллерийских ДОС. Непосредственно на линии фронта, в зоне боевого контакта… находилось 55 ДОТов, 14 укрытий и 3 пехотные позиции, из них около половины были устаревшими сооружениями первого периода постройки. Для сравнения: «линия Мажино» имела около 5800 ДОС в 300 узлах обороны и протяженностью 400 км (плотность 14 ДОС/км), «линия Зигфрида» — 16000 фортификационных сооружений… на фронте 500 км (плотность — 32 сооружения на километр)… Ближайший к «линии Маннергейма» советский Карельский УР… — 196 ДОС на участке 80 км (средняя плотность 2,5 ДОС/км). Из них около 20 ДОТов — артиллерийские… А «линия Маннергейма» — это 214 ДОС (из них — только 8 артиллерийские) на фронте 140 км (средняя плотность 1,5 ДОС/км, на отдельных участках — до 3–6 ДОС/км). То есть только 4 % ДОС были артиллерийскими, в то время как даже на «линии Сталина» артиллерийскими были 10 % ДОС.