От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

Эти бытовые моменты мне кажутся более значимыми, нежели какие-то боевые эпизоды. «Чем дальше от моря, тем больше моряков». Это о героях той войны. Сейчас, спустя почти 30 лет уже можно заявить, что «мы (это около 100 человек) взяли дворец Амина». Хотя достаточно только увидеть это сооружение, место, где оно находится, чтобы понять: это, мягко говоря, не совсем так.

То, что произошло тогда, наверное, правильнее называть «войсковой операцией». Непосредственно в штурме дворца участвовало два парашютно-десантных полка, усиленных артполком. Кроме того, специальные задачи решались группой «Альфа» и «мусульманским батальоном». Если о группе «Альфа» все, благодаря ТВ, слышали как об основном (и главном!) участнике тех событий, то о другом активном участнике событий той ночи говорят гораздо реже.

Так называемый, «мусульманский батальон» в ходе боя за дворец Амина ударил в тыл обороняющимся там гвардейцам и тем облегчил задачу наступающим с фронта и десантникам, и группе «А».

Батальон был сформирован из ребят, представителей среднеазиатских республик (отсюда и название). Летом 1979 двух таджиков, которые служили у меня во взводе, и служили очень неплохо, перевели без всяких объяснений в Фергану (в те времена там была одна из дивизий ВДВ).

Исмаилжона Усманова я потом встретил в «мусульманском батальоне», их, оказывается, полгода готовили к этой операции. Привезли их в Кабул за долго до всех нас и «определили» в охрану дворца. Выполняя свою задачу с началом штурма, эти ребята оказались под перекрестным огнем гвардейцев Амина и штурмовавших советских частей. Информацию об опознавательных знаках, если они и были у них, видимо до всех не довели, а форма на них была такая же как на гвардейцах…. Миша (Исмаилжон) рассказал, что другого нашего солдата, Раджабова, нашли среди тяжело раненых только по записке, которая лежала в его ботинке.

Смешно и одновременно неудобно перед этими пацанами за тех дяденек, которые спустя 30 лет продолжают геройствовать в одиночку перед телекамерами, утверждая, «что если бы мы не взяли дворец за 40 минут, то нас накрыли бы «Градом» свои же».

В октябре 1979 года небольшая группа офицеров нашей дивизии была направлена в Кабул на рекогносцировку, естественно, под видом туристов. Слово «рекогносцировка» понятно всем военным людям. Ночью и днём командиры батальонов и полков, которые должны были взять «мосты, телефон, телеграф и банки», проехались по городу и уточнили свои боевые задачи. Естественно, все это было сделано без особой огласки. И если бы не иностранные презервативы, которыми поделился со мной мой командир после этой поездки, я бы тоже не знал об этом мероприятии.

Таким образом, то, что произошло 26 декабря 1979 года, было хорошо продумано и спланировано. Армия (103-я вдд) свою задачу выполнила.

На аэродроме Баграм, куда мы десантировались 25 декабря, нас ждали наши «братья по разуму» из ферганской дивизии, по-моему 105-й вдд, они «караулили» аэродром. Там же я впервые увидел Бабрака Кармаля в резиновых галошах и «пуштунке» — национальном головном уборе. Оказывается, мы летели в одном АН-22, но этого парня «пасли» специалисты из КГБ.

«Суха теория мой друг…» Все планы требуют корректировке. Поэтому вечером того же дня «ездовые и повара» участвовали в уничтожении отдельных групп, оказавших сопротивление на аэродроме приземления в районе командно-диспетчерского пункта. Не могу понять, почему они (афганцы) сразу не сдались и вздумали открыть по нам огонь. Первая огневая стычка началась и закончилась в течение самое большее 20 минут.

«Как в кино!», — только эта одна глупая мысль и была в голове. Животный страх, наверное оттого, что своего живота не чувствуешь, начал приходить позже, когда начал понимать, что может произойти, если «это свистящее» попадет в тебя. Впервые для себя отметил, чем спокойнее профессия (финансист, повар, медик), тем более воинственнее ведут себя её носители после боя. Утром командир дал команду убрать трупы афганцев вдоль взлетной полосы. Набралось около двух машин. От «обозников», желающих сфотографироваться на фоне ГАЗ-66, забитого трупами афганцев, не было отбоя.

Лето 1980 года прошло в ожидании вывода из Афганистана. 11 ноября 1980 года 103-ю вдд наградили орденом Ленина. Воинские ритуалы красивы и торжественны. А тут ещё и сам участник. Я и мои ребята (огнеметная рота) были в знаменной группе, то есть стояли под Боевым Знаменем. Маршал Советского Союза Соколов С.Л. прикрепил орден Боевого Красного Знамени.

Гордость за всех нас дополнялась ожиданием скорого возвращения на Родину. Тут мы, конечно, ошиблись. Командующий ВДВ, генерал армии Д.С. Сухоруков сказал, что замена офицеров будет в плановом порядке, а дивизия останется в ДРА до окончания выполнения «интернационального долга». После этого народ пил «в темную» дня три. Мы поняли, что здесь будем не месяц и не два. Но даже самые продвинутые не могли предположить, что мы здесь останемся на 10 лет.

Когда говорят, что «контрактная армия лучше чем…» люди или врут, или не знают предмета разговора. У меня в огнеметном взводе, а потом роте, не было ни одного случая отказа выполнения приказа. Конечно, речь идет не о мытье полов или о чем-то подобном. Ни раз и ни два мои солдаты просили отправить их на «боевые», так как их «годки» уже ходили в горы, а они еще нет. Большего оскорбления они тогда не знали. Причем это касалось солдат различных национальностей и конфессий, этим тогда мало кто интересовался, и сроков службы.

Уверен, людьми моего тогдашнего круга общения, руководило не желание заработать, а стремление служить некой высокой идее, интересам страны, видя, в конце концов, в этом свой офицерский или солдатский долг. Вслух этих слов никто и никогда в моем окружении не говорил. Более того, мы старались держаться подальше от тех, кто трещал об этом на каждом углу, считая это дурным тоном. Интересно, что в людях искреннее стремление служить высоким целям легко уживается с разгильдяйством и желанием «сачкануть». В этом, мне кажется, проявляются главные качества российского офицера: отсутствие громких слов в речах, частая небрежность в делах мелких, незначительных, и полная самоотдача в ходе боевой работы.

В 1980 году мы готовились к боевому применению реактивных пехотных огнеметов. Боевая мощь этого оружия равна выстрелу из гаубицы калибра 152 мм, которую в горы, конечно, не затащишь. Это сразу понравилось всем командирам парашютно-десантных подразделений и вскоре слово «химик» перестало носить оскорбительноснисходительный оттенок.

Начиная с 1981 года наша «интернациональная помощь» заключалась в уничтожении бандформирований в составе 3-го батальона 350-го пдп 103-й вдд в провинциях Гур и Герат (запад Афганистана) на границе с Ираном.