Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Ингетель сделал знак крючковатыми пальцами.

Закройте глаза.

— Нет. — Капитан втянул воздух, чтобы успокоиться. — С меня хватит слепого подчинения. Говори, что ты собираешься нам показать.

Я покажу вам рождение вашего примарха. Вы узнаете, почему кадианцы назвали его Любимым Сыном Четырех. Император не единственный его отец.

Аргел Тал оглянулся на своих собратьев и увидел, что их глаза уже закрыты. Одного лишь упоминания об отце оказалось достаточно, чтобы добиться их послушания. Капитан вызвал по воксу другие отделения.

— Приготовиться. Все, что мы увидим, может быть обманом.

Ты очень недоверчив, Аргел Тал.

Несущий Слово закрыл глаза.

Прикосновение воздуха обожгло кожу холодом, и первое, что увидел Аргел Тал, когда его зрение восстановилось, было туманное облачко его собственного дыхания. Здесь не было ни густого зловония крови ксеносов, ни мускусного привкуса кислорода, прошедшего через рециркуляторные фильтры корабля. Ощущался совсем другой резкий запах — перегретого стекла и работающих машин.

Аргел Тал осмотрел лабораторию: со всех сторон его окружали гудящие генераторы, заваленные инструментами столы и занятые работой люди в герметичных костюмах, белых и ярко-желтых со значками радиационной опасности. На лицевых щитках нарастал иней и разлетался, словно пыль, когда люди смахивали его, не снимая перчаток.

Несущему Слово за десятилетия его существования не часто приходилось посещать лаборатории, так что сравнивать увиденное ему было не с чем. Тем не менее помещение таких размеров свидетельствовало о чрезвычайно важной работе. Стены почти полностью скрывались под связками кабелей и громко жужжащими генераторами, вокруг столов, платформ и стендов сновали сотни техников.

Защитный костюм одного из работников зашуршал, соприкоснувшись с боевым доспехом Аргел Тала. Лицевой щиток исключал любую возможность увидеть его лицо, но, кем бы он ни был, он совершенно не обращал внимания на Несущих Слово.

Аргел Тал поднял руку.

Не надо.

Он нерешительно замер и отвел руку. Миниатюрные сервоузлы сочленений доспеха негромко загудели.

Осторожнее, Аргел Тал. Эти души не заметят твоего присутствия до тех пор, пока ты не начнешь вмешиваться в их работу.

— А если вмешаюсь? — негромко спросил он.

Тогда ты привлечешь внимание одной из самых могущественных психических сил в истории жизни и будешь убит на месте. Ты находишься в самом потаенном святилище Анафемы. Здесь он выращивает свое потомство.

— Анафема, — повторил Аргел Тал, оглядывая обширное помещение.

Остальные Несущие Слово подошли к нему ближе, но пока ни один из них не потянулся за оружием.

Анафема. Существо, известное вам под именем Бога-Императора.

Ксафен выдохнул облачко морозного пара:

— Это… Это Терра. Генетические лаборатории Императора.

Да. За много лет до Крестового Похода Анафемы, решившего вернуть себе власть над звездами. Здесь, где яснее всего проявилась его бесчувственная бесчеловечность, он завершил создание двадцати своих сыновей.

Капеллан подошел к столу, где в центрифуге вращались сосуды с кровью с целью разделить жидкость на отдельные слои.

— Если это видение прошлого, как может Император нас уничтожить?

Пока вы защищены, Ксафен. Это все, что имеет значение. Все это происходит на Терре, в то время как империя эльдар пылает в сжигающем души огне. Анафема чувствует, что скоро настанет время Великого Крестового Похода.

Несущие Слово пошли вдоль рядов столов по направлению к центральной платформе, возвышавшейся над всей остальной лабораторией. Там стояла колонна, образованная черными и серебристыми приборами, опоясанная широкими мостками. Аргел Тал первым стал подниматься по ступенькам, и его подошвы загрохотали по металлу, но десятки работающих неподалеку техников ничего не услышали. Мимо него прошло несколько человек, но и они обращали внимание только на колонки чисел на покрытых инеем информационных планшетах и синусоидальные кривые на табло переносных ауспиков.

Аргел Тал обошел платформу, разглядывая амниотические капсулы, соединенные с главной колонной, — их связывали бесчисленные пучки проводов, цепей, кабелей и технологических зажимов. Генераторы, встроенные в металлическую колонну, издавали то же самое злобное гудение, что и силовые ранцы Астартес, и эта незначительная деталь вызвала улыбку на лице капитана.

Утроба для примархов. Здесь, в этих холодных колыбелях, созревают сыновья Анафемы.

Аргел Тал подошел к ближайшей капсуле. Ее неокрашенная поверхность из серого металла в тех немногих местах, где не было соединительных гнезд и разъемов, оставалась совершенно гладкой. Только на передней стенке имелась серебряная пластинка с выгравированной готической цифрой XIII и надписью, сделанной мелким аккуратным почерком.

Точное значение слов ускользнуло от Аргел Тала — ему показалось, что это была длинная и запутанная молитва к внешним силам о даровании благословения и силы, — но сам факт, что он вообще сумел что-то прочитать, вызвал недоумение.

— Это колхидский язык, — произнес он вслух.

И да, и нет.

— Но я смог прочитать надпись.

Язык, который ты называешь колхидским, является частью изначального наречия. Колхидский… Кадианский… эти языки были заброшены в ваши миры в ходе подготовки к грядущей эпохе. Золотые любимчики Императора не смогли прочесть эти надписи, поскольку в их венах нет крови Лоргара. Все это было частью плана, составленного тысячелетия тому назад.

— А кадианцы?

Их мир ощутил воздействие, так же как и Колхида. Семена, посеянные в изобилии, в этот момент дали ростки.

Аргел Тал подошел ближе к капсуле, помеченной тринадцатым номером. Через стеклянное окошко, вставленное на уровне глаз, не было видно ничего, кроме молочного цвета жидкости.

И вдруг — движение.

Не подходи ближе.

Внутри искусственной утробы мелькнула мимолетная тень.

Остановись.

Голос демона стал тревожно-резким.

Аргел Тал сделал еще шаг вперед.

В капсуле-инкубаторе дремал эмбрион, беспомощный, свернувшийся в клубок зародыш с закрытыми глазами. Он медленно поворачивался в амниотическом молоке и бессознательно шевелил наполовину сформировавшимися конечностями.

Остановись, Несущий Слово. Я ощущаю твой растущий гнев. Не думай, что я один могу его чувствовать. Сильные эмоции привлекут внимание Анафемы.

Аргел Тал наклонился над капсулой. Кончики пальцев смахнули иней с ее поверхности.

— Жиллиман, — прошептал он.

Младенец продолжал спать.

Ксафен отделился от группы братьев и подошел к капсуле под номером XI. Но не стал вглядываться, а через плечо обернулся к Аргел Талу.

— Внутри этой капсулы спит одиннадцатый примарх — все еще чистый и невинный. Мне так хочется покончить с этим прямо сейчас, — признался он.

Малнор, стоявший за спиной капеллана, усмехнулся:

— Это сэкономит нам массу сил, не так ли?

— И избавит Аврелиана от жестокого потрясения. — Ксафен провел пальцами по порядковому номеру на капсуле. — Я помню, насколько сильно переживал он утрату второго и одиннадцатого братьев.

Аргел Тал по-прежнему оставался у капсулы Жиллимана.

— Мы не можем знать наверняка, изменят ли будущее наши действия.

— Но если нам представился шанс, почему бы им не воспользоваться? — спросил капеллан.

— В других случаях — да, но не в этом.

— Но Одиннадцатый легион…

— Был стерт из имперских записей по веской причине. Как и Второй. Не стану отрицать, брат, я тоже испытываю сильное искушение. Один хороший удар мечом по капсуле, и мы могли бы переписать позорное будущее.

Даготал кашлянул:

— И лишить Ультрамаринов значительного потока рекрутов.

Ксафен окинул его бесстрастным взглядом, прикидывая ценность этого заявления.

— А что? — обратился Даготал к остальным. — Вы ведь и сами об этом думали. Это ни для кого не секрет.

— Это всего лишь слухи, — проворчал Торгал. Но в голосе сержанта штурмового отделения не слышалось уверенности.

— Может, да, а может, и нет. Тринадцатый точно вырос в численности и затмил все остальные легионы приблизительно в то время, когда Второй и Одиннадцатый были «забыты» имперской историей.

Хватит пустых домыслов, снова прервал их бестелесный голос.

Аргел Тал посмотрел с платформы вниз, где за своими столами трудились ученые. В основном они работали с кровью или проводили биопсию бледных фрагментов плоти. Он сразу узнал извлеченные органы.