Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи - В. Горнъ

Всѣхъ вещей, вывезенныхъ этими господами, установить нельзя, такъ какъ «они выносили вещи въ ящикахъ и успѣли вывезти до моего прихода, по показанію полицейскаго, семь возовъ. Лично при мнѣ они упаковывали въ ящики шелковыя портьеры, чайную и столовую посуду съ вензелями Константина Константиновича, одинъ изъ сервизовъ которой (на шесть дюжинъ) оказался разрозненнымъ, такъ какъ глубокія тарелки и чашки для бульона остались не вывезенными. Сервизъ этотъ впослѣдствіи я лично видѣлъ на вечерѣ въ Даниловскомъ полку, а прочую посуду, старинныя скатерти и попоны съ вензелями Императорской Охоты у начальника 3-ей дивизій ген. Вѣтренко, посуду и скатерти на квартирѣ, а попону на его собственныхъ (?!) лошадяхъ. Въ январѣ 1920 г. жена моя была свидѣтельницей продажи Константиновскаго сервиза офицерами Даниловскаго полка, при чемъ продавался сервизъ въ розницу и по такой дешевой цѣнѣ, что моментально весь оказался распроданнымъ (дивныя тарелки продавались по 10 марокъ штука)… Посланные мною для сбора военнаго снаряженія полицейскіе, совмѣстно съ желѣзнодорожниками станціи Павловскъ ІІ-й, собрали съ полей около 1600 винтовокъ и довольно крупное количество патроновъ… На неоднократныя мои заявленія начальнику штаба 3-ей дивизіи подполковнику Кусакову забрать эти винтовки и патроны, я получалъ неизмѣнный отвѣтъ, что у него нѣтъ ни людей, ни подводъ. Такъ это оружіе и осталось въ Павловскѣ… Характерно, что въ окрестностяхъ Павловска было реквизировано до 1000 подводъ, на которыхъ вывезено было разнообразное имущество, ничего общаго неимѣющее съ военнымъ снаряженіемъ, какъ-то: стекла, клей, пилы, масляная краска, печныя дверцы, дверныя ручки, матерія, мебель, столярный клей и многое другое… Большинство его (имущества) находилось въ Даниловскомъ полку и продавалось въ Нарвѣ. Изъ разговоровъ было видно, что изъ Павловска Даниловскимъ отрядомъ было вывезено имущество, принадлежащее союзу кооперативовъ (станціи Павловскъ ІІ-й), но за достовѣрность этого не ручаюсь».

Особенно позорнымъ пятномъ на отдѣльныхъ чиновъ арміи ложится грабежъ гатчинскаго дворца.

«Кромѣ того, — читаемъ мы въ совершенно секретномъ донесеніи начальнику контръ-развѣдывательнаго отдѣленія отъ 2-го декабря 1919 года, — получены сообщенія, что чинами штаба 1-го стрѣлковаго корпуса изъ Гатчины было вывезено два или три вагона дворцоваго имущества, среди котораго находится серебряная и иная дворцовая посуда съ гербами и вензелями, а также другія цѣнныя вещи. Имущество это раздѣлено между В-нымъ, З-нымъ и А-вымъ, у котораго, среди прочихъ вещей, находится золотой парчи халатъ. Нѣкоторыя изъ названныхъ лицъ спѣшно распродаютъ доставшееся на ихъ долю имущество, нѣкоторыя же хранятъ».[203]

Хищенія оказались очень крупныя. Имущество долго послѣ похода продавалось въ Ревелѣ, сначала тайно, а потомъ, когда перешло къ перекупщикамъ, совершенно явно, вплоть до публикаціи въ мѣстныхъ газетахъ:

Охотничья карета

Александра II

отдѣлана слоновой костью, продается на Б. Розенкранцской, 16, узнать въ магазинѣ № I.

Это откровенное объявленіе появилось въ № 69 ревельcкихъ «Послѣднихъ Извѣстій», отъ 1-го ноября 1920 года.

И все же главная масса арміи стояла въ сторонѣ отъ всякихъ грабежей, основное ядро ея было здоровое и долго не поддавалось бациллѣ разложенія.

Отступленіе арміи отъ Гатчины до эстонской границы произошло въ двѣ недѣли. Армія пятилась назадъ, недоумѣвая, не видя передъ собой врага, голодная. Хозяйственная часть окончательно развалилась, а интендантскій грабежъ обратно-пропорціонально росъ, по мѣрѣ приближенія къ Нарвѣ. За отсутствіемъ печенаго хлѣба, солдаты и строевые офицеры питались самодѣльными блинами, сготовленными у походныхъ костровъ, а сала часто вовсе не получали, хотя интенданты стали выводить въ вѣдомостяхъ уже по 3 1/2 фунта въ день на человѣка!

Недоѣданія, однообразная пища и начавшіеся морозы стали подтачивать здоровье солдатъ. За отступающей арміей тащились многочисленые бѣженцы, плохо одѣтые, тоже голодные, часто съ дѣтьми, на измученныхъ, некормленныхъ деревенскихъ клячахъ или въ товарныхъ безъ печей вагонахъ. Бѣженцы мерли, какъ мухи, ухудшая и безъ того тяжелое нравственное состояніе арміи. Кромѣ того, самый отходъ совершался крайне безпорядочно.

«При отходѣ отъ Гатчины, войска, по словамъ ген. Ярославцева, не имѣя руководящихъ указаній, отходили въ безпорядкѣ. Начальники дивизій ѣздили къ ген. Юденичу въ Нарву за инструкціями, но ни онъ, ни начальникъ штаба ген. Вандамъ, ни его коллеги — Малявинъ и Прюссингъ не знали на что рѣшиться и отходъ обратился въ безцѣльное, стихійное отступленіе».

Но, даже потерявъ г. Ямбургъ 14 ноября, армія еще продолжала обороняться на позиціяхъ передъ Нарвой. «2-я и 3-я дивизіи, говоритъ ген. Ярославцевъ, были вполнѣ боеспособны, и если бы не враждебныя дѣйствія эстонцевъ, могли бы снова оправиться въ тылу. Немного хуже обстояло дѣло въ 4-й и 5-й дивизіяхъ, но и они стояли на позиціи у дер. Кріуши и выносили порядочные бои. Остальныя войска отошли въ глубокій тылъ на территорію Эстоніи и были тамъ разоружены эстонцами».

Въ эстонской арміи къ этому времени дѣйствительно стало наростать опредѣленно враждебное отношеніе къ нашей сѣверо-западной арміи. Разъяренные большевики мечтали заодно свести счеты и съ Эстоніей. Съ конца ноября начинаются ихъ яростныя атаки на Нарву. Теперь кашу приходится расхлебывать уже эстонской арміи, врагъ грозитъ ея территоріи. Большевики бросаютъ на подступы къ Нарвѣ отборныя части, устраивая въ день до 17 лобовыхъ атакъ. Драться противъ нихъ очень тяжело, число жертвъ растетъ. Непрекращающаяся тайная большевистская агитація коварно шепчетъ на ухо каждому эстонскому солдату, что виной всему «сѣверозападники»: изъ за нихъ эстонцамъ вновь приходится проливать кровь, изъ за ихъ присутствія въ Эстоніи и упорства откладывается миръ съ совѣтской Россіей. Эстонскій солдатъ начинаетъ звѣрѣть и враждебно коситься на нашихъ солдатъ, видя въ нихъ единственную причину продолженія войны съ большевиками. При встрѣчѣ съ нашими частями эстонцы бранятъ ихъ, «курратъ» (по эстонски — чертъ) слышится на каждомъ шагу. Перешедшія на эстонскую территорію русскія части эстонцы безъ зазрѣнія совѣсти грабятъ, отнимая обозы, растаскивая снаряженіе. Кое-гдѣ столкновенія переходятъ во взаимную рукопашную.

Положеніе нашей арміи двусмысленное и трагическое. Въ то время какъ часть ея на эстонской территоріи подвергается всякимъ мытарствамъ и издѣвательствамъ, другая — вмѣстѣ съ эстонцами отбиваетъ атаки большевиковъ въ обходъ Нарвѣ. Наши солдаты начинаютъ недоумѣвать: борьба бокъ-о-бокъ съ эстонцами для нихъ теряетъ всякій смыслъ. Къ чему, думается рядовому воину, помогать эстонцамъ, разъ они такъ враждебно относятся къ русской арміи. Вѣдь было нѣсколько случаевъ, когда припертые большевиками къ эстонской границѣ наши солдаты, отступая, натыкались на эстонскіе пулеметы, оказываясь буквально межъ двухъ огней. Впередъ не пробиться, а назадъ не пускаютъ эстонцы. Въ результатѣ начиналась деморализація среди нашихъ солдатъ, противъ чего строевые офицеры часто безсильны были бороться, ибо сами начинали терять представленіе о смыслѣ такой борьбы для русской арміи.

Справедливость требуетъ сказать, что само эстонское командованіе попало въ этотъ моментъ въ положеніе подозрѣваемаго. Общественное мнѣніе и пресса откровенно высказывались за миръ съ большевиками, а командованіе вынуждено было напрягать отчаянныя усилія, чтобы удержать боеспособность своей арміи, потому что текущій день требовалъ пока борьбы. Для переговоровъ о мирѣ нужно было время, а врагъ не ждалъ и лѣзъ впередъ. Эстонскому солдату вся ситуація становилась тоже непонятной. Въ войскахъ появился ропотъ. Большевистская агитація, конечно, и тутъ не дремала. Ген. Лайдонеръ счелъ необходимымъ издать особый приказъ своимъ войскамъ.

«Непріятель, говорилъ онъ, старается всячески использовать это обстоятельство (то есть продолженіе борьбы на фронтѣ. В. Г.) и разбить наше войско, чтобы такимъ образомъ вполнѣ подчинить насъ своей власти. Ведутъ широкую пропаганду съ цѣлью натравить солдатъ на офицеровъ и военное начальство, объясняя, что офицеры противъ окончанія войны, потому что послѣ окончанія войны у нихъ не будетъ никакихъ занятій…»

Генералъ Лайдонеръ объяснялъ солдатамъ, что для заключенія мира правительству нужно время, оно знаетъ, какъ трудно вести войну, но пока необходимо воевать, чтобы полнѣе гарантировать государственное и національное бытіе Эстоніи.

«Правительство республики сдѣлаетъ все возможное, чтобы окончить войну и дать юному государству возможность мирнаго развитія. Можно утверждать, что въ настоящій моментъ надежда на миръ обоснована болѣе, чѣмъ когда-либо. Что-же касается войска, то наше войско въ полномъ составѣ, отъ главнокомандующаго до рядового, находится въ полномъ распоряженіи правительства республики.