Кто последний? – Мы за вами! - Екатерина Мурашова

– Анри! Я боюсь! – всю жизнь Вельда в таких случаях прижимала ладони к щекам. Недавно жест изменился и сейчас большие вельдины ладони прикрыли округлившийся живот. – Вы так убедительно говорите обо всем… Это нечестно – я перестаю понимать, где же правда…

– Я и сам не всегда это понимаю…

– То есть вы сами не уверены в том, что делаете?! – в глазах Вельды плеснулся откровенный ужас, и Анри снова неуловимо изменился, словно актер, незаметно для зрителя поменявший маски.

– Правда заключается в том, что на сегодняшний день развитие человечества завершилось, – жестко сказал он. – Природа не терпит остановок. Вспомните школу. Когда шарик больше не имеет энергии, чтобы катиться по наклонной плоскости вверх, куда он катится?.. С философской точки зрения к происходящему можно относиться по-разному. Проблема в том, что вот уже лет двести никто не пишет и не читает философских трудов. А с практической точки зрения… с практической точки зрения я, лично я, Анри Левин, не могу спокойно сидеть и наблюдать, как заканчивается человеческая история. И к счастью, я не один такой!

Вельда почувствовала огромное облегчение. Такой Анри, сильный, умный и язвительный, нравился ей. Он знает, что происходит, и знает, что нужно предпринять, чтобы исправить ситуацию. Знание о том, кто собственно разрушил и восстановил станцию, на этом фоне вдруг показалось ненужным и даже излишним. Почти с неудовольствием Вельда выслушала продолжение рассказа.

– Правительство нашей страны… Вы знаете, сколько сейчас стран на нашей планете?

– Мы проходили в школе, но точно я не помню. Тридцать восемь? Сорок семь?

– Девятнадцать.

– Боже мой! А что же стало с остальными?

– Это сложный вопрос. В общем-то, с большинством из них ничего такого особенного не произошло, они просто перестали существовать… Правительства почти всех стран понимают сложившуюся ситуацию и по мере сил пытаются изменить или хотя бы стабилизировать ее, поддерживая существование и работу станций, подобных нашей.

– Неужели ни одно правительство не нашло в себе смелости выступить с открытой программой?

– Последним по счету был император древней Империи Тысячи Островов. Он разъяснил своим соотечественникам ситуацию и обнародовал программу национального спасения.

– И что с ним стало?

– Его объявили сумасшедшим, сторонников тайком перебили, а Империя обезлюдела и перестала существовать. Сейчас на земле много свободного места и избыток ресурсов…

– Анри! Я придумала! – Вельда с трудом удержалась , чтобы не захлопать в ладоши. – Надо провести еще одну рекламную компанию, вроде той, о которой вы мне рассказывали, только наоборот!

– Вы умница, Вельда, – грустно констатировал Анри. – Но это тоже было испробовано. Результата не было. Сегодняшние люди нелюбопытны, нечестолюбивы и больше всего на свете любят собственный уют и комфорт. Они не склонны к экспериментам. Тем более, что та, давняя рекламная компания предлагала людям более здоровую и красивую жизнь. А что можем предложить мы? Романтику борьбы и риска? Все, кого это привлекает, живут на станциях, аналогичных нашей. На наше счастье, в сегодняшних людях нет даже настоящей агрессивности, которая была так характерна для наших предков. Они, то есть мы, не умеем ненавидеть, и именно поэтому мы все еще живы. Неизменно кто-нибудь предупреждает нас или правительство о готовящемся налете, мы уходим, нас никто не преследует, а разрушители неизменно сохраняют почти нетронутым детский корпус и никогда не убивают животных. Они не хотят никого уничтожать, они хотят только остановить наши безумные, дьявольские исследования, образумить нас. Все это было бы даже смешным, если бы не было таким грустным. Оставшееся человечество земли, ваши друзья и подруги – все считают нас выродками, монстрами… Вам тяжело разговаривать с монстром, милая Вельда?

– Вы чего-то ждете от меня, Анри, – серьезно сказала Вельда. – Но я не могу попасть вам в тон, потому что этот тон все время меняется. Мне кажется, что у всех ваших слов есть второй или даже третий смысл. Но я могу понять только первый. Мне трудно, но интересно с вами – я ответила на ваш вопрос? Или суть его была в чем-то другом?

– Спасибо, Вельда, – сейчас Анри казался старше, чем обычно. – Ваша искренность согревает мне душу. Рядом с вами отдыхает и мой мозг, и мои чувства. Иногда я даже испытываю неловкость – мне кажется, что я использую вас. Это нелепо, я знаю, вы сильный человек и к тому же имеете одну из самых мощных психологических защит, какие я только видел. Ваше присутствие, разговор с вами для меня как ветерок в душный летний день…

– Анри, – Вельда оборвала собеседника, сделав над собой явное, видимое усилие. – Когда вы так… так изощренно говорите обо мне, я не знаю, что мне делать: то ли высмеивать вас, то ли плакать, то ли просить замолчать…

– Может быть, слушать? – предложил Анри. Вельда облегченно засмеялась.

– Нет, спокойно слушать я тоже не могу. Это… это волнует меня, – ладони молодой женщины снова инстинктивно обхватили живот и Анри заметил этот жест.

– Хорошо, – серьезно сказал он. – Я больше не буду волновать вас. Я не подумал. Прошу вас простить меня.

– Да ладно, чего там, – Вельда опять добилась своего, но отчего-то почувствовала себя разочарованной. – Наверное, это от беременности, – решила она. – Врач что-то там такое говорил про противоречивость желаний…

Анри сдержал данное им слово. Этот разговор действительно был последним. Впоследствии они изредка беседовали о погоде, о самочувствии Вельды или о делах станции. О своих делах Анри не говорил никогда. Свои дела он обсуждал с Мартой, со Стояном или с кем-то еще. Вельда снова замкнулась и, несмотря на все попытки станционных женщин «разговорить» ее, большую часть времени проводила в одиночестве. Иногда ей мучительно хотелось вернуться домой. Удерживало только одно: она знала, что и там теперь будет чужой. Никто не поймет ее, да и она уже не сможет смотреть на окружающий ее мир так, как раньше, до знакомства со станцией, с людьми, населяющими ее, с Анри…

Боже мой, до чего же хочется разорвать на мелкие клочки эту дурацкую книгу, которую он так внимательно читает!

– Нет, ну я же ясно помню! – словно в ответ на ее отчаяный призыв Анри оторвал глаза от книги и обвел возмущенным взглядом присутствующих. – Я закончил эту серию на прошлой неделе и все данные занес в программу. А теперь этот чертов ящик, – Анри с ненавистью взглянул на компьютер. – Убеждает меня, что ничего не было.

– Ну внеси данные еще раз, – рассудительно посоветовал Стоян.

– В том-то и чертовщина, что я не могу их найти!

– Так может их и вправду не было? – предположила Марта. – Ты замотался, решил, что…