Быт и нравы царской России - В. Анишкин

Обычаи и одежда XIII века

Россияне называли татарские обычаи погаными. Нам более близкими были византийские обычаи, освященные христианством. К тому же мы осознавали свое превосходство над народом кочующим. В результате этого россияне после ига оставались более европейцами, чем азиатами. Но за 250 лет Европа сильно изменилась, а мы нет, хотя одеждой и обычаями мы не очень отличались от европейских народов. Если у древних славян в характере и оставалось что-то азиатское (и, по выражению Н.М. Карамзина, оно «являет и доныне», т. е. до сих пор присутствует в нас), то не все это было следствием татарского влияния. Дело в том, что древние славяне позже всех других европейских народов отошли от Востока.

Почему-то считается, что у татар мы научились угнетать женщин, торговать людьми, терпеть холопское унижение, брать взятки. Однако все это присутствовало у россиян и до татар…

В XIII в. наряд изменился незначительно. А.В. Терещенко ссылается на Карпини[63], который свидетельствует, что замужние женщины носили длинные и широкие платья без застежек спереди, голову прикрывали кокошником[64], придававшим величественность женщине. Кокошник обшивался пурпурным или темно-красным материалом. Девушки и женщины из простого сословия одевались как мужчины и часто их невозможно было различить. И те и другие носили длинные красные платья, опоясанные лентой с левой стороны и тремя лентами с правой. Косы девиц иногда достигали пят.

Другой иностранный путешественник XIII в. сообщает, что платья женщин у колена снизу обшивались опушкой из меха горностая или других мехов. Мужчины носили епанчи[65], головы покрывали высокими остроконечными шапками из войлока.

Но вообще русская одежда, по свидетельству того же путешественника, не особенно отличалась от европейской.

Просвещение и русский язык

Греция до самого своего падения способствовала образованию России, давая нам книги. Известная в ученом мире московская патриаршая библиотека была создана митрополитом во время господства татар. Библиотека эта имела не только церковные книги, но и другие греческие произведения. Наше знатное духовенство постоянно было связано с Царьградом, знало язык эллинов[66] и способствовало просвещению. Наиболее любознательные искали знания в монастырях. Именно там хранилась наша история, которую писали монахи, снабжая ее своими наставлениями с позиций христианства и нравственности, как они ее понимали. Кроме церковных книг у нас были от греков всемирные летописи, исторические, а также поучительные повести и басни. Но кроме греческих произведений у нас были и собственные.

Русский язык именно в XIII-XIV вв. стал более чистым и правильным. Писатели того времени придерживались грамматики церковных книг, но иногда пользовались церковными словами и в разговорной речи. В сравнении с другими европейцами мы справедливо казались невеждами, но Россия, находившаяся столько времени под татарским игом, сумела оправиться от его последствий и стать великой самобытной державой.

Если говорить о татарских словах, то их осталось в нашем языке не так много, как иногда считают. Н.М. Карамзин, например, насчитывает не более 40-50. Но в нашем словаре достаточно много других восточных слов, которые есть и в других славянских языках, а что-то мы заимствовали у хазаров, печенегов, половцев, сарматов, скифов. К тому же кочующий народ и не смог бы серьезно обогатить наш язык.

Глава 5. Россия второй половины XV — первой половины XVI века

Единовластие российского правителя. ❖ Бездорожье России. Москва. ❖ Падение Новгородской республики. ❖ Суды и наказания. ❖ Торговля. ❖ Климат и дары природы. ❖ Жилище. ❖ Обычаи и нравы россиян. ❖ Обычаи знати и гостеприимство. ❖ Еда и питье. ❖ Одежда. ❖ Женщина XVI века. ❖ Рабство. ❖ Язык и письменное слово.

Единовластие российского правителя

Россия этого времени была как бы открытием для Европы. Послы и путешественники ехали в Москву, с любопытством наблюдали россиян и описывали в книгах их характер, быт, нравственные устои, обычаи народа и двора. Таким образом, уже в первой половине XVI в. история России была известна в Европе.

Иностранцев удивляло единовластие российского государя. Барон Герберштейн[67] отмечал: «… жизнь, достояние людей, мирских и духовных, вельмож и граждан, совершенно зависит от его воли… русские уверены, что великий князь есть исполнитель воли Небесной. Обыкновенное слово их: «так угодно Богу и государю»; «ведает Бог и государь». Усердие сих людей невероятно. Я видел одного из знатных великокняжеских чиновников, бывшего послом в Испании, седого старца, который, встретив нас при въезде в Москву, скакал верхом, суетился, бегал, как молодой человек; пот градом тек с лица его. Когда я изъявил ему свое удивление, он громко сказал: «Ах, господин барон! Мы служим государю не по-вашему!».

Никто из приближенных не мог перечить государю. Сами советники заявляли, что все, что делает государь, он делает по воле божьей. Поэтому и сам государь, когда к нему обращались с просьбами по какому-нибудь делу, например, просили за пленного, отвечал: «Если бог повелит, то освободим».

По этому поводу Герберштейн восклицает: «Неизвестно, или народ по своей загрубелости требует себе в государи тирана, или от тирании государя самый народ становится таким бесчувственным и жестоким»{68}.

Бездорожье России. Москва

Путешественники того времени говорили о России как о малонаселенной стране по сравнению с другими европейскими странами. В России были редкие поселения, она изобиловала степями, непроходимыми лесами, пустынными, едва обозначенными дорогами. Иноземцы с ужасом говорят о наших распутицах, шатких мостах, неудобствах в пути и опасностях. Но в то же время они с похвалой отзываются о нашей почтовой службе. Из Новгорода в Москву, например, можно было добраться за 72 часа. Проезд 20 верст стоил 6 денег. На учрежденных ямах[69] было множество лошадей. Усталых лошадей бросали на дорогах и брали свежих в ближайшем селении или у проезжих.

Ближе к столице путешественники уже встречали больше поселений и людей. По дорогам двигались обозы, поля и луга были обработаны и ухожены.

Итальянский дипломат Амброджо Контарини[70], который посетил Москву в 1476 г., писал: «Город Москва расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город. Через него протекает река Моско. На одной стороне ее находится замок и часть города, на другой — остальная часть города. На реке много мостов, по которым переходят с одного берега на другой…»{71}.

Но уже менее чем через полвека Москва поражала блеском куполов многочисленных храмов. Впечатляли красотой башни и белые кремлевские стены. Редкие каменные здания окружали деревянные дома, утопающие в зелени садов.

На Яузе стояло много мельниц. Некоторые улицы были узкими и грязными, но из-за большого количества садов и чистого воздуха в Москве не знали заразных болезней. По сведениям, которые приводит Н.М. Карамзин, в 1520 г. в столице насчитывалось 41 500 домов и предположительно более 100 000 жителей. Самые знатные люди, митрополит, князья и бояре жили в Кремле и в огромных домах на разных улицах.

Кузнецы и другие ремесленники жили в слободах на большом расстоянии друг от друга, так как они пользовались огнем и могли быть опасны в пожарном отношении.

Москва не была достаточно укреплена стеной или рвом, но в некоторых местах она перекрывалась положенными поперек бревнами и ночью покой граждан оберегали сторожа и после определенного часа никто пройти эту преграду не мог. Если кого-то после запретного времени ловили сторожа, его били, обирали или сажали в тюрьму, конечно, если это не был человек именитый. Таких людей сторожа обычно провожали до их жилищ.

Падение Новгородской республики

Важным нравственным событием второй половины XV в. явилось падение Новгородской республики.

Новгородцы гордились своей независимостью в течение веков. Как государство Новгородская республика возникла в первой половине XII в. и имело самостоятельное вечевое правление.

Новгород известен был в России и Европе как государство народное, имевшее демократическое правление, так как вече было не только законодательной, но и высшей исполнительной властью. Вече избирало и меняло не только посадников, тысяцких, но и князей. Новгородское вече, конечно, не могло не зависеть от власти князей и епископов, но народное влияние было преобладающим и не распространялось разве что только на княжескую дружину.