Мой Ванька. Том первый - Алексей Лухминский

– Неправда! Я больше не работаю! Я не хочу работать на тебя! Понял? – и он начинает приподниматься с табуретки. – Иди отсюда! Слышишь? Деньги я тебе отдам… Заработаю и отдам.

– А ты сядь, Ванёк! – мужик небрежно толкает Ваньку обратно. – Когда бабло было нужно, так прибежал! А теперь… Нет уж! Конечно, ты отдашь! Ты своей жопой, как и раньше, будешь отрабатывать, пока не отдашь, да ещё и с часиками! А их много! И клиентов у тебя будет тоже много. Это я тебе обещаю.

Мужик всё это говорит спокойно и уверенно, даже по-хозяйски. Ванька сникает. Мне становится кое-что ясно. Главное, понятно, что Ванька вляпался и его надо спасать.

– Так! – я, отодвинув гостя в сторону, вхожу на кухню. – Сколько он тебе должен?

– А ты такой добрый! – мужик откровенно ржёт. – С часиками полтину штук.

– Я отдам тебе эти деньги, а ты оставишь его в покое, – как можно спокойнее выговариваю я.

– Это другой разговор, – как-то умиротворённо заявляет мужик и без приглашения садится на свободный табурет.

– Я должен тебе только тридцать! – выкрикивает Ванька.

– Часики, Ванёк. Часики! – мужик опять смеётся и поворачивается ко мне. – Только деньги чтоб сейчас!

– Деньги будут сейчас… – выхожу в комнату.

У меня действительно есть отложенный стольник на непредвиденные расходы. Вот они и пришли. Быстро отсчитываю пятьдесят и возвращаюсь, прихватив с собой бумагу и ручку.

– Пиши расписку о том, что ты получил с Ивана свой долг. Только покажи хотя бы права с фамилией.

– Ох, как всё серьёзно! – мужик фыркает, но в карман лезет.

Когда я его выпроваживаю и возвращаюсь на кухню, то вижу Ваньку, уронившего голову на руки. Плечи его трясутся.

– Ну ладно, – я провожу рукой по его длинным русым волосам, – всё хорошо, что хорошо кончается.

– Я говорил, что буду для тебя обузой… – бубнит Ванька. – Прости меня, если можешь… Правда, ты, наверно, мне теперь уже не веришь…

Он вдруг вскакивает и выбегает в комнату. Слышно, как открывается окно…

В моей голове проносится молнией и то, что квартира на одиннадцатом этаже, и мой кошмарный сон…

Вскакиваю, бегу в комнату.

Ванька стоит в оконном проёме! Какой-то ласточкой в полёте ловлю его за руку и резко рву на себя.

На пол падаем оба. Ванька сверху. Обнимаю и прижимаю его к себе.

– Пусти! Пусти! – тоненько кричит он, пытаясь освободиться от моих объятий. – Я не хочу! Я не могу больше так! Пусти!

Понимаю, что это истерика, и по возможности мягче слегка даю ему ладонью по морде.

Замолкает. Только зубы опять лязгнули. Уставился на меня. Стараюсь говорить спокойно, хотя сердце готово выпрыгнуть, да и у Ваньки оно колотится…

– Слушай меня, Ванюха…

Продолжая лежать на мне, смотрит в глаза.

– Слушай меня… Если ты это сделаешь, то я пойду следом за тобой в то же окно. Если у меня не будет тебя, мне жить больше незачем. Я истосковался без тебя и больше этого не вынесу. И если ты не передумал, то мы сейчас идём на кухню, выпиваем по стакану водки, чтоб не было страшно, берёмся за руки и… прыгаем. Только надо будет ласточкой, чтобы упасть плашмя. Ну чтоб не мучиться… Всё. Вставай с меня.

Я говорю это сухо и деловито. Потом разжимаю руки. Ванька встаёт. Встаю и я.

– Пошли… – я беру его за плечо.

Только сейчас заметил, что он стал какой-то ещё более костлявый…

На кухне сажусь и наливаю два стакана водки до краев. Сам не знаю, врал ли я ему или говорил правду, но внутри какая-то пустота. В таком состоянии я могу шагнуть…

– Саш…

Ванька вдруг падает около меня на колени и утыкается в меня лицом.

– Саш… Я не могу… Я не хочу, чтоб ты умер…

– А чего же ты хотел? Я же тебе сказал, что мы теперь вместе? Куда ты, туда и я. Если ты не хочешь жить, то и мне жизнь без тебя не нужна…

Свой голос я слышу будто со стороны. Он какой-то совсем деревянный.

– Ну, так мы пьём?

– Саш… Прости меня. Деньги я тебе отдам… – бубнит Ванька, не поднимая лица.

Так… Уже лучше…

– Вот как сейчас опять уебу! – тихо выговариваю я, гладя его по волосам. – Опять голова кружиться будет. Я твоих денег всё равно не возьму. Мы вместе. Не будь идиотом и запомни, что у тебя есть я. И я хочу, чтобы у меня был ты. Договорились?

Он медленно поднимается, обнимает меня за шею.

– Саш… Ты прав. Я действительно идиот. Когда бабушка была ещё жива, я ему назвал твой адрес. Я боялся, что он придёт меня искать туда, к бабушке… Прости меня и за это. Но всё равно давай выпьем. Так мерзко на душе!

– Ладно. Надо остатки ужина подогреть. А мерзость с души ты гони! Ты дома! Мы с тобой – семья! Или ты уже не чувствуешь себя здесь дома? – спрашиваю я с тайным опасением – что он ответит?

– Саш… Поверь… Мне другого дома и другой семьи не надо, только… Ладно! Пустое!

Поворачиваюсь к газовой плите, а сам думаю – что, если он снова рванёт? Оборачиваюсь.

– Не волнуйся, – Ванька виновато улыбается, – я не побегу… Ты умеешь прочищать мозги.

Пьём водку и молчим.

– Саш… Тебе всё-таки не противно, что я – шлюха? – подаёт голос Ванька.

– Дурачок ты мой хороший… – встаю, подхожу к нему и целую в макушку. – Жизнь есть жизнь… Для меня это совсем неважно. И никакая ты не шлюха… Главное, что ты у меня есть…

– Есть! Да! Я у тебя есть! И буду!

Ванька вскакивает и опять меня обнимает.

– Давай выпьем за нас? – предлагаю я.

– Давай. За нас с тобой!

Вечер. Один из череды таких по-семейному тёплых, прекрасных вечеров, наступивших после Ванькиного возвращения.

– Что ты читаешь? – он заглядывает через моё плечо.

– Вот, – и показываю ему обложку.

– Биоэнергетика… Ты в это веришь?

– Нельзя верить или не верить в то, что есть на самом деле. У каждого из нас своё поле. У кого посильнее, у кого – послабее, но оно есть! И этим полем можно многое делать.

– Ты пробовал? – заинтересованно спрашивает Ванька.

– Кое-что…

– Гм… Покажешь потом?

– Попробую… Вообще полем лечат. Вспомни про знахарей всяких! Бабушек разных… в деревнях.

– Это что, всё полем? – в его вопросе звучит недоверие.

– Ну а чём же?

– А гипноз?

– Этого я пока ещё не понял, – честно признаюсь я. – Вот ещё почитаю умных книг, тогда, может, пойму.

…Просыпаюсь. Чертов будильник! Так хочется ещё поспать!

Ванька хватается за меня, точно за соломинку. Так всю ночь обнимал… Вот теперь шею не повернуть… Отлежал. Всё боялся его потревожить. Ванька спит и во сне улыбается. Провожу рукой по его шевелюре.

– Сашка… Мой Сашка… – шепчет он и открывает глаза.

– Ладно, спи дальше!

– Нет. Я тоже встаю. Надо решать свои проблемы, – говорит он с теми же жёсткими нотками.

– Это какие проблемы? – спрашиваю я осторожно.

– Надо решить с колледжем. Мне ведь остался год до окончания! Переведусь на вечерний или заочный. Надо найти работу. Я не хочу сидеть у тебя на шее.

– Ничего. Давай учись. Своя ноша не тянет, – я хмыкаю, набрасывая халат и собираясь идти в ванную.

– Саш… – Ванька подходит ко мне и заглядывает в глаза. – Я всё-таки мужчина… Хоть и… Ну ты понял. Эти вопросы я хочу решать сам.

Это было так сказано… Так твёрдо!

– Прости меня, пожалуйста, – абсолютно искренне говорю я. – Я был неправ.

– Пустое… – суховато бросает он.

– Моя помощь в чём-нибудь нужна?

– Я пока не знаю, но, может, когда-нибудь…

– Замётано! Ладно, я в душ.

Суббота.

Подъезжаем к кладбищу. Вот и ворота. Красиво тут… Особенно золотой осенью. Вообще октябрь, точнее, его начало – очень красивое время.

Паркую машину. Ванька сидит как в оцепенении.

– Мне с тобой сходить? – осторожно спрашиваю я.

– Знаешь… – чувствую, как он почему-то смущается. – Я даже хотел тебя об этом просить. Пойдём?

– Конечно! – с облегчением говорю я, потому что мне хочется быть с ним там, у могилы.

Вот и могила. Свежий холм с крестом рядом с двумя старыми могилами.

– Это мама и папа… – поясняет Ванька, увидев мой брошенный в ту сторону взгляд.

Положили цветы… Сегодня сороковой день. Ванька стоит рядом и, похоже, давится от слёз. Я боюсь смотреть на него. Поэтому обнимаю его за плечо. Плечи его вздрагивают…

– Ладно… Пошли, – выдавливает он, и мы снова пробираемся между могил, но теперь к выходу.

Ванька идёт впереди, и я смотрю на него. Обращаю очередной раз внимание на то, как он одет. Чахлая курточка, драные джинсы и такие же драные кроссовки… На себя, значит, ничего не заработал… На меня опять накатывает волна жалости. Ведь, кроме меня, у него теперь действительно никого нет. Значит, я как старший за него в ответе! В машине он сначала молча смотрит вперёд, а потом поворачивается ко мне.

– Саш… Поехали на ту квартиру. Я там так давно не был…

– Конечно! – даже с радостью соглашаюсь я.

Тягостное запустение… Видны следы торопливых сборов…

– Эта комната… была моей, – грустно выговаривает Ванька, приоткрывая дверь.