Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение - Рони Ротэр

– Вайра! – голос Ирве вывел её из состояния отрешенности. Брат уже отъехал на несколько шагов, и звал её, – едем, Вайра!

Золотые поля ржи сменились серебрящимися овсяными посевами. Примыкающий к ним край леса был светел, опушка пестрела зарослями кипрея. Вера, улыбнувшись, направила коня туда. Спешившись, она принялась обрывать душистые розовые соцветия, набивая ими полотняную торбу.

Ирве тем временем, отъехав чуть дальше, осматривал поле. Заметив на его краю замятые участки, он обеспокоенно нахмурился. Соскочив с коня у проплешин, присел и взял в руки примятые колосья. На верхушках поломанных колосьев остались лишь волоски, в метелках не было ни зернышка. «Мадвур», – Ирве резко поднялся, встревожено оглядываясь вокруг. Колышущаяся масса сизых колосьев таила в себе опасность. Ирве попятился к коню, взобрался в седло, и, взяв лук, наложил стрелу.

– Вайра, – негромко окликнул он. Ответа не последовало. Ирве оглянулся туда, где несколько минут назад видел сестру. На опушке стоял только Крепыш, глядя в лесную глубь, скрытую кустами. Выругавшись на несвоевременность физиологических потребностей сестры, Ирве подъехал к Крепышу.

– Вайра! – позвал он её. – Вайра, уходить надо, тут мадвур поблизости.

За спиной хлопнуло и зашуршало. Ирве молниеносно обернулся в седле, вскинув лук. По краю поля, выпорхнув из овса, бежала куропатка. Ирве перевел дух, и в этот миг из леса донесся крик.

Прянув с седла, Ирве бросился в лесную тень. Продравшись сквозь кусты, он ринулся вглубь леса с воплем:

– Вайра-а!!!

Крик сестры резал тишину леса, и Ирве, перепрыгивая трухлявые упавшие пни и петляя меж стволов, мчался на него.

Темную тушу мадвура, нависшую над съежившейся на земле девушкой, он увидел издалека.

– А-а-а-! – Ирве с ревом кинулся к нему, спуская тетиву. Зверь пал на передние лапы, и стрела скользнула поверх спины. Повернувшись к Ирве, мадвур с угрожающим рычанием двинулся ему навстречу.

– Давай, зверюга, отойди от неё! – Ирве натянул лук, громким криком отвлекая зверя от Веры. – Иди сюда, ко мне!

Сделав еще несколько шагов, священный танок остановился, умерив рычание и раздраженно вертя длинным хвостом. Ирве, в душе надеясь, что мадвур просто уйдет, продолжал кричать.

– Уходи! Вайра, уходи оттуда! Только медленно, не дразни его! Ко мне продвигайся!

Вера, замолчав, стала медленно отползать в сторону от зверя. Расстояние между ней и мадвуром постепенно увеличивалось. Танок наблюдал за стоящим перед ним человеком, и, казалось, не обращал никакого внимания на несостоявшуюся жертву. Голос Ирве стал тише, он уже не кричал, а говорил.

– Прости, если побеспокоили тебя, священный мадвур. Мы уходим. Позволь нам уйти. Мы принесем богам щедрый дар за твою милость, а ты можешь есть столько овса, сколько пожелаешь.

Внезапным стремительным молчаливым прыжком мадвур преодолел расстояние до Веры. Придавив её ногу передней лапой, зверь разинул пасть в намерении вонзить клыки в тело девушки. Стрела Ирве угодила в пышущую горячим дыханием глотку, пробив щеку и язык. Рык потряс лес. Зверь взметнулся на задние лапы, и в этот миг подскочивший Ирве ударил его ножом под ребро, в сердце. Вера успела отпрянуть в сторону до того, как мадвур рухнул на землю, подняв вихрь листьев. Он еще смог отползти на несколько метров, оставляя на земле глубокие борозды от когтей и кровавые полосы. Потом всхрапнул в последний раз, дернул лапами и стих.

Ирве с ужасом смотрел на неподвижное тело зверя. Потом опустился на колени, уронил голову на руки.

– Что я сделал…. Что же я наделал!

Вера, которую еще трясло мелкой дрожью, подползла к нему, обняла.

– Спасибо. Спасибо. Ирве! Все хорошо, хорошо.

Тот отнял ладони от лица, оторопело взглянул на сестру.

– Хорошо? Хорошо?! Это, по-твоему, хорошо?!!

Он высвободился из её объятий.

– Вайра, послушай. Это очень, очень плохо. Мадвур – наш танок. Мы совершили большой грех, убив его. Этого нельзя делать!

Вера не верила своим ушам. Она мотнула головой в сторону мадвура.

– Ты предпочел бы, чтобы вместо него тут в луже крови лежала я?

– Нет! – вымученно простонал Ирве. – Ты что, правда, не понимаешь, что произошло?

– Я понимаю это так, что на меня напал дикий зверь. А ты, защищая меня, его убил. Разве это ненормально?

Она поднялась и отряхнулась, огорошенная тем, что Ирве больше переживает за какого-то зверя, чем за неё. Он тоже встал, подошел к мадвуру, и, подняв тяжелую лапу, вытащил нож из туши.

– Если бы это был обычный хищник, я бы убил его без всякого сомнения, – смирившись с содеянным, Ирве вытер нож о траву, кинул его в ножны, исподлобья глядя на сестру. – Но мадвур – хранитель нашего тана. Кто убивает своих хранителей? За такую провинность будет суровое наказание.

– А что, оглашать случившееся всему тану обязательно? – Вера посмотрела на Ирве, как на неразумное дитя. В его серых глазах вспыхнул огонь возмущения.

– Я тебя не узнаю, сестра! Ты говоришь, как чужая. Ты считаешь, что я смогу спокойно жить с таким камнем на сердце? Думаешь, если об этом не узнают в Гленартане, боги будут милостивее? Кара будет еще более жестокой! Я сам буду отвечать перед богами, духом мадвура и таном!

Вера развела руками, понимая, что даже пытаться переубеждать его бессмысленно. В чужой монастырь, как говориться…

– И как мы его потащим?

– Волокуши сделаем. Кони дотянут. К седлу топор приторочен, принеси. И веревку.

Срубив две березки, Ирве на скорую руку соорудил волокуши, и вдвоем они кое-как затащили тушу мадвура на них. Вера привела Ветра, чтобы привязать к нему волокуши. Но тот, почуяв запах зверя, захрапел и заартачился, не позволяя Ирве прикрепить оглобли. Пришлось запрягать в волокуши Крепыша. Тот, пофыркав, все же позволил приладить жерди. Ирве вырубил на опушке кусты, и Вера вывела коня под уздцы на дорогу.

***

– Вайра натойче мадвурэ! Вайра натойче танокэ! – дикими голосами орали ребятишки, врываясь в ворота тана.

Они понеслись по селению, вопя во все горло. Из домов на их крики стали выскакивать довгары. Вера видела, как бледнели лица сельчан, едва им удавалось разобрать то, о чем кричат напуганные дети. «Вайра убила мадвура! Вайра убила танока!» Со всех сторон к ней и Ирве бежали люди, и вскоре вокруг них собралось все население тана. Окруженные плотным кольцом людей, Ирве и Вера добрались до площади посреди селения. Под глухой ропот мужчин и испуганные причитания женщин Ирве отвязал волокуши, на которых лежала мохнатая туша. Подняв глаза, он увидел направленные на сестру осуждающие, напуганные и откровенно неприязненные взгляды. Ирве нахмурился, и, подойдя к Вере, взял её за руку.

– Не бойся, Вайра. Никто не посмеет тронуть тебя.

Торопливо растолкав людей, в центр круга выбился Баэлир. Охнув, он подскочил к волокушам и склонился над мертвым зверем. Жрец провел рукой по жесткому меху, и его ладонь окрасилась в алый цвет. Баэлир медленно распрямился, и повернулся к стоящей в центре круга паре. Правый глаз его дергался, а рот гневно кривился.

– Ты!!! – трясущийся палец, перепачканный в крови зверя, уперся Вере в грудь. – Ты….

– Это не она! – Ирве заслонил Веру. – Мадвура убил я!

Вздох негодования пронесся над головами людей. Яростный взгляд жреца впился в лицо Ирве. Тот решительно выпрямился и оглядел людей.

– Мадвура убил я! – громко повторил Ирве.

Баэлир, не сводя с юноши негодующего взгляда, занес руку, но ударить не успел.

– Никто не смеет бить моих детей, – подошедший Ори перехватил кисть жреца.

– Они вред опрометчиво нашему таноку причинили! – вздернул подбородок Баэлир, вырывая руку из сильных пальцев танеда. – Говорил я, всегда я знал, что лишь вред будет нам от приемыша твоего! Вот и сын твой, о почтении обычаев наших забыв, на священного зверя оружие поднял! Теперь грозит всему тану кара Валкуна!

Последние слова жрец прокричал, потрясая кулаками.

– Остынь, Баэлир, – нахмурил брови Ори. – Прежде, чем обвинять, надо их выслушать.

Он повернулся к Ирве.

– Ирве, ты убил танока. Это тяжелый проступок. Законы наши ты знаешь. И я, и Баэлир, и весь тан хочет знать, зачем ты это сделал.

Ирве помедлил, взглянул на жреца, на отца, на Веру, и, опустив голову, сказал.

– Мадвур напал на Вайру. Я защищал сестру.

Люди переваривали эти слова, затаив дыхание и переглядываясь. Баэлир прищурился и тихо произнес, глядя Ирве в глаза:

– Танок на людей тана хранимого не нападает. Опасность от силы его лишь чужакам грозит. Где оберег мой, что дал ей я? Смотрите, люди, его нет на руке её! Отринула она защиту танока, тяжела ноша священного оберега для чужака.

Вера бросила взгляд на запястье, где был привязан оберег. Его там не было. По всей видимости, она потеряла его в лесу.