Массовая коммуникация как глобальный процесс - Тамара Науменко

В процессе коммуникации происходит обратное: в силу односторонности передачи информации часть её содержания утрачивается. Этому способствуют психологические особенности восприятия, например, уровень сопротивляемости по отношению к воспринимаемой информации. Если передача информации происходит с привлечением технических средств коммуникации, то часть её содержания может утрачиваться в связи с различными техническими помехами, а также из-за неготовности объекта к приёму информации.

На уровнях межличностного и межгруппового взаимодействия могут совершаться коммуникативные акты, характеризующиеся и как общение, и как коммуникация. Уровень массовой коммуникации характеризуется информационным воздействием по типу субъект-объектных отношений, исключающих общение. Обратная связь, то есть владение субъектами информацией об объектах, не может быть, на наш взгляд, названа общением в силу того, что она не приводит к выработке новых общих духовных значений, а способствует лишь лучшему знанию субъектами массово-информационного воздействия своего объекта, то есть массовой аудитории, что способствует оптимизации всего процесса массово – коммуникативной деятельности по информационному воздействию на последнюю.

В рамках нашего исследования возникает также необходимость дифференциации таких понятий как «коммуникация» и «информация». Смешение этих понятий приводит к смешению понятий «средства массовой информации (СМИ)» и «средства массовой коммуникации (СМК)». Понятие «информация» и понятие «коммуникация» не совпадают и даже не пересекаются, они характеризуют коммуникативный процесс с разных сторон. Информация существует практически везде – как в природе, так и в социуме. Достаточно посмотреть, например, на горизонтальный срез ствола дерева, чтобы убедиться в том, что он несёт в себе информацию о возрасте дерева. Эта информация существует объективно, то есть независимо от нашего знания о ней. Точно так же – объективно – существует информация и в социуме. Коммуникация, в свою очередь, является сугубо социальным явлением и осуществляется посредством различного рода информации. Иными словами, информация есть средство актуализации коммуникации, но не наоборот, так как информация актуализируется в сознании индивида самыми различными средствами, например, наблюдением за окружающей средой, в биологических системах – посредством передачи генетических кодов. Коммуникация любого вида предполагает, в отличие от информации, наличие сознания. Смешение понятий информации и коммуникации связано с тем, что социальная информация, циркулирующая на всех уровнях социума, также предполагает наличие сознания, как, впрочем, и все социальные процессы, так или иначе связанные с деятельностью человека.

В нашу задачу не входит исследование всех особенностей функционирования информации и выявление её основной функции, однако следует заметить, что интересующая нас функция воздействия на аудиторию, принадлежит не информации, а коммуникации, которая реализует данную функцию при помощи информации. В связи с этим будет корректным, с нашей точки зрения, при описании массово-коммуникативных процессов использование термина «средства массовой коммуникации», или «массовых коммуникаций» – имея в виду множественность технических каналов массово-коммуникативного воздействия. Термин «СМИ» был основным при описании массово-коммуникативной деятельности в исследованиях советского периода, ибо предполагалось, что «наши» СМИ, в отличие от «их», то есть западных, СМК занимаются исключительно позитивным информированием и прогрессивной пропагандой, исключающей манипулирование, свойственное западной коммуникации. С точки зрения современного уровня развития социологии массовой коммуникации можно сказать, что применение термина «СМИ» не является грубой ошибкой, просто этот термин характеризует деятельность массовой коммуникации со стороны явления, но не сущности. Иными словами, массовая коммуникация нам является как массово-информационная деятельность, то есть сущность массовой коммуникации проявляется посредством массовой информации, к рассмотрению которой мы вернёмся несколько позже. При рассмотрении процесса массовой коммуникации применимо понятие информации, понятой как социальная информация и предполагающая совокупность сведений, предназначенных для передачи с целью реализации основной функции массовой коммуникации.

Г. Лассуэллом была разработана модель коммуникативного акта, ставшая классической и использующаяся в том или ином варианте практически всеми исследователями массовой коммуникации (и коммуникации вообще) до сих пор. В этой модели коммуникация является однонаправленным процессом от коммуникатора к объекту: КТО сообщает – ЧТО – по какому КАНАЛУ – КОМУ – с каким ЭФФЕКТОМ. Позже эта модель была расширена (Г. Гербнером, Б. Вестли, М. Мак-Лином) и дополнена элементами, характеризующими обратную связь. Вышедшая в 1960 году под редакцией В. Шрамма хрестоматия «Массовые коммуникации»[47] представила целый спектр исследований в этой области. В 60–80 годы работа по исследованию различных звеньев массовых коммуникаций была продолжена Д. МакКуэйлом, Ю. Хабермасом, А. Менегетти и другими.

В результате анализа моделей коммуникативного акта, разработанных зарубежными социологами, с очевидностью следует вывод о том, что коммуникативный акт есть не что иное, как один из актов деятельности, или деятельностных рядов. Таким образом, массовая коммуникация выступает как определённый вид социальной деятельности, имеющая свой субъект, объект воздействия, а также условия и средства осуществления. Анализ массовой коммуникации как социального процесса методами деятельностного подхода способствует выявлению всех основных её характеристик.

Деятельностный подход к пониманию социальных процессов, положенный в основу нашего исследования, пережил в отечественной науке три этапа. В 60–80 годы двадцатого столетия он выступал «одним из наиболее значимых проявлений прогрессивных тенденций в советской философской мысли того периода, направленных на преодоление косности и догматизма официозного марксизма»[48]. В тот период разработке деятельностного подхода были посвящены работы многих философов и психологов[49]. В последнее десятилетие под воздействием новых идеологических парадигм теория деятельности утратила былую популярность. Деятельностный подход стали обвинять, во-первых, в его связи с идеями марксизма; во-вторых, с тем, что с его позиций, по мнению критиков данного подхода, могут быть объяснены не все явления социальной действительности (например, общение); в-третьих, предполагается, что деятельностный подход был возможен лишь в прежних условиях, когда отечественные исследователи имели очень ограниченное представление о современных зарубежных философских концепциях[50]. В настоящий момент, когда увлечение идеологическими мотивами в науке об обществе обнаружило свою малосостоятельность, внимание к теории деятельности как объяснительному принципу снова возрастает, однако основывается не на идеологии – будь то советская (марксистско-ленинская), или постсоветская (анти-марксистско-ленинская) идеология. В.А. Лекторский доказывает несостоятельность всех трёх обвинений в адрес теории деятельности и считает, что «деятельностный подход в современных условиях не только имеет смысл, но и обладает интересными перспективами»[51].

В двадцатом столетии деятельностный подход развивался не только марксизмом, дающим одну из интерпретаций данного подхода, в силу чего в советское время теория деятельности считалась противостоящей ортодоксальному марксизму. Деятельностный подход развивали такие классики социологии как Вебер и Парсонс: «Так, в контексте противостояния историцизма и социологизма как альтернативных версий осмысления исторического процесса… были предложены версии метода, претендующего на универсальность, – как со стороны историцизма, так и со стороны социологизма (см. структурно-функциональный анализ) – и обе эти версии фундировались понятием «деятельность» («действие»): Для М. Вебера, если понятие «поведение» выступало всеобщей категорией активности как таковой, то понятие «действие» предполагало наличие связываемого субъекта с этой активностью смысла, который в ситуации «социального действия» оказывался сопряжённым с деятельностью другого человека и ориентировался на него, что позволяло историцизму учесть – наряду с традиционной ориентацией на целеполагающую волю субъекта – и объективные социальные параметры контекста осуществления «действия»; Аналогично для Парсонса ситуация деятельности выступает как позволяющая зафиксировать не только «деятеля», с одной стороны, и объективную «ситуацию» – с другой, но также и различные виды «ориентации субъекта на ситуацию»[52]. Таким образом, незнание зарубежных концепций привело не к увлечению нашими исследователями теорией деятельности, а, наоборот, привело их критиков к отрицанию последней.