Без демократии не получится. Сборник статей, 1988–2009 - Егор Тимурович Гайдар

проявляются так ярко, как в агропромышленном комплексе. Продовольственная проблема из первоочередной явно стала внеочередной. Кажется, мы ничего бы не пожалели, чтобы быстро поправить здесь положение. Но именно поэтому особенно важно сохранять трезвость в оценке последствий принимаемых решений. Первый импульс — немедленно бросить дополнительные бюджетные средства. Но вспомним: с начала семидесятых годов сюда стремился беспрецедентный с точки зрения международных сопоставлений поток ресурсов. В 1971–1985 годах в сельское хозяйство было направлено 579,6 миллиарда рублей капиталовложений. И что же? Среднегодовой объем созданной в отрасли чистой продукции в сопоставимых ценах в 1980–1981 годах был почти на 10 процентов ниже, чем в 1970-м. С 1982 года он начал постепенно повышаться. Но в среднем за 1985–1986 годы лишь сравнялся с уровнем 1970 года. 113,5 миллиарда рублей было израсходовано только на мелиоративные мероприятия и освоение мелиорированных земель. В последние годы объем выбытия орошаемых земель почти сравнялся с их вводом. Непредвзятый анализ показывает: спорить о сроках окупаемости вложений здесь бессмысленно. При существующих экономических отношениях реализуются проекты, которые не окупятся никогда, представляют собой чистый вычет из национального дохода, деньги, выброшенные на ветер.

Ключ к успеху новой аграрной политики — перестройка экономических отношений на селе. Только решив эту задачу, можно рассчитывать, что ресурсы начнут давать отдачу. Именно поэтому и здесь успех зависит от здоровых финансов, твердого рубля, активной антиинфляционной политики, от переноса центра тяжести с государственных инвестиций на хозрасчетные, как предлагалось с трибуны XIX конференции. (Разумеется, речь идет об уменьшении инвестиций за счет государства в сферу материального производства, а не об экономии за счет социальной сферы.) Любые меры, подрывающие финансовое оздоровление, вместе с тем прямо бьют и по агропромышленному комплексу.

В последнее время широкое внимание приковано к проблеме дотаций на продовольствие. От них можно отказаться, лишь компенсировав потери населению. Так что хотя изменение структуры розничных цен необходимо, приемлемыми с социально-политической точки зрения могут быть лишь варианты решения, при которых государственный бюджет ничего не выиграет. Но пока идут споры и подготовка решений, дотации растут так быстро, что нести эти затраты в таких масштабах государству просто не под силу. Единственный реальный путь снижения этих расходов — отказ от избыточных затрат, от оплаты за счет бюджета бесхозяйственности и расточительства. В этой связи высказывалось немало здравых идей. Характерно, что именно эти вопросы были крайне слабо отражены при обсуждении плана и бюджета. Здесь доминировал совсем иной мотив: даешь больше государственных ресурсов. На 1989 год агропромышленному комплексу выделено из бюджета 108,8 миллиарда рублей.

Г. Сокольников, в начале двадцатых годов на посту народного комиссара финансов яростно боровшийся за сокращение бюджетного дефицита, за отказ от финансирования государственных расходов с помощью печатного станка, предлагал повесить возле Высшего совета народного хозяйства вывеску: эмиссия — опиум для народного хозяйства. Полезно и сегодня помнить об этом всем, кто отвечает за формирование и реализацию экономической политики.

В докладе министра финансов на сессии сказано: «Нужно взять за правило всегда и во всем соизмерять доходы с расходами, научиться жить по средствам». Действительно, нужно. Очень нужно. Подавляющее большинство предприятий еще не научилось этому — достаточно сказать, что на содержание своих работников управления предприятия расходуют более 30 миллиардов рублей. Но разве не государство должно подать пример умения соразмерять свои расходы с доходами?

Егор Гайдар, Отто Лацис. «Коммунист», 1988, № 17[2]

Прыжок к рынку

В конце прошлого года, защищая программу оздоровления экономики, Н. И. Рыжков назвал предложения о переходе к рынку в 1990–1991 годах безрассудными, отметив, что такой шаг привел бы к кризису, глубину которого трудно представить. А ровно через четыре месяца, 14 апреля 1990 года, Президентский совет и Совет Федерации на совместном заседании начали обсуждать представленный Советом министров СССР пакет мер по радикализации реформы. Речь идет именно о прыжке к рынку. Что же заставило столь решительно изменить точку зрения на перспективы экономической политики?!

Программа оздоровления экономики была результатом целой серии компромиссов между сторонниками существенно различных концепций перестройки системы хозяйствования. Чтобы понять это, не надо даже знать внутреннюю кухню ее подготовки — достаточно внимательно ознакомиться с текстом. Здесь переплелись и предложения, направленные на обеспечение организованного, упорядоченного развития реформы, и надежда вернуться к использованию старых, испытанных административных рычагов.

Компромисс отнюдь не бранное слово в политике, призванной согласовывать противоречивые интересы. Но в данном случае появившиеся в результате его решения обладали одним фундаментальным недостатком: явно не учитывали реальной ситуации в стране. Предлагалось резко сократить дефицит государственного бюджета и ни в коем случае не трогать бурно растущие дотации агропромышленному комплексу; затормозить увеличение денежных доходов населения и развернуть масштабные социальные программы; последовательно развивать рыночное регулирование и ужесточать административный контроль за ценами.

Словом, вся программа была пронизана верой в чудо, которое позволит разрешить неразрешимые противоречия. Это чудо имело четкое количественное выражение: в расстроенной экономике ожидался небывалый (на 66 миллиардов рублей) рост производства товаров народного потребления.

Первый удар по правительственной программе нанесли, когда она даже не начала действовать. К срывам сроков ввода важнейших строек, к тому, что инвестиционные ресурсы оседают в долгостроях, мы привыкли. И все же провал строительной программы 1989 года даже на этом фоне был исключителен по масштабам. Надежды на массовый ввод мощностей по производству потребительских товаров становились все более призрачными.

А итоги первых месяцев текущего года со всей очевидностью выявили слабости предусмотренных финансовых мероприятий, их недостаточность для стабилизации денежного обращения. Отчисления в бюджет из прибыли продолжали быстро падать. Рост налога с оборота больше чем на половину обеспечивался за счет увеличения реализации спиртного. От ряда решений, призванных разгрузить бюджет (повышение тарифов на грузовые перевозки, цен на дизельное топливо), под нажимом профсоюзов пришлось отказаться. Давление предприятий заставило предусмотреть столько брешей в налогообложении прироста заработной платы, что для большей части народного хозяйства оно практически перестало действовать.

Темпы роста денежной массы, вместо того чтобы начать снижаться, резко пошли вверх, усиливая инфляционное давление в экономике. А оно, как известно любому грамотному экономисту, проявляется либо в ускоряющемся повышении цен, либо — если правительство пытается удержать цены административными методами — в обострении дефицита.

Четко обозначилась альтернатива: пытаться и дальше проводить курс, неизбежность неудачи которого становилась все более ясной, или сделать решительный поворот, радикализировать экономические реформы. Правительство высказалось за второй путь.

Насколько можно понять из сведений, уже ставших достоянием гласности, речь идет о свободе предпринимательства, разгосударствлении собственности и форсированном переходе к рыночному регулированию. О размораживании оптовых и розничных цен на основную массу