Кракен пробуждается - Джон Уиндем

Мнения, высказанные лордами Адмиралтейства по поводу меморандума, опубликованы не были. Но достоверно известно, что буквально через несколько дней Бокер забрал свой меморандум с их недружественных столов и представил его на суд главного редактора «Книжных новостей». Редактор, возвращая ученому меморандум и заботясь исключительно о репутации своего издания, высказался с присущим ему «тактом»: «Наша газета более ста лет существует без комиксов, и я не вижу причин нарушать сложившуюся традицию».

Потом документ оказался на столе у редактора «Сената». Бегло пробежав его, он вскинул брови и продиктовал вежливый отказ. Меморандум еще долго путешествовал по различным изданиям, пока не затерялся. Его пересказывали из уст в уста, но все равно он был известен только в узких кругах.

– Не понимаю, – удивилась Филлис с таким видом, будто была знакома с ситуацией не первый год, – почему его не напечатали издания типа «Ежедневных заметок» или «Объектива»? Разве это не в их духе? Или американская пресса?

– «Заметки» согласились, – ответил Малларби, – но Бокер предупредил, что подаст на них в суд, если они только упомянут его имя. Бокеру нужна была либо публикация в солидном издании, либо вообще никакой. «Заметки» поискали ученого, который согласился бы поставить свою подпись под чужой работой, но никто на это не соблазнился. Тогда Бокер зарегистрировал свое авторское право на меморандум, положил статью в сейф, и на этом все кончилось. «Заметки» отступились – без авторитетного имени это пахло просто очередной сенсацией. С «Объективом» вышло примерно то же самое. Меморандум напечатала одна маленькая американская газетенка, но так как это было уже их третье сообщение об инопланетном вторжении за последние четыре месяца, то никто не обратил на статью никакого внимания. Другие издания посчитали, что их обвинят в стремлении нажить дешевый капитал на гибели экипажа «Кивиноу» и отказались от публикации. Но рано или поздно этот материал все равно окажется в газетах, с ведома Бокера или нет – неважно, но, непременно, без его призыва к дружескому контакту. А ведь это, как я понимаю, самое главное для ученого. Да, они обязательно напечатают меморандум, оставив исключительно комический и драматический аспект работы – эдакий ужасник. Фу! Мороз по коже…

– А какой еще прок от этой мешанины? – поинтересовался Беннел.

– И все-таки, как я уже говорил, необходимо признать, что Бокер – единственный, кому удалось создать целостную картину событий, связав, казалось бы, совершенно противоречивые данные. Правда, такое изобилие данных, ipse fasto (2), содержит в себе долю фантазии. Можно отрицать или критиковать его теорию, но это лучшее, что мы имеем на сегодняшний день.

Беннел покачал головой:

– Мы опять вернулись к началу. Ну предположим, что в Глубинах существует некий Разум, но у вас нет доказательств, что он не может эволюционировать при давлении несколько тонн с такой же легкостью, как и при пятнадцати фунтах. Вам нечего мне противопоставить. Вы довольствуетесь утверждением типа – аппарат тяжелее воздуха летать не может. Докажите мне…

– Вы заблуждаетесь. Бокер говорит о том, что Разум развился в условиях высокого давления, но он не мог этого сделать под влиянием остальных факторов наших Глубин. Что бы власти ни думали о Бокере, с некоторых пор они и сами считают, что там внизу нечто разумное. Ведь они не в пять минут сконструировали глубинную атомную бомбу. Но, в любом случае, прав Бокер или нет, главное его предложение не выполнено. Сегодняшнюю бомбу трудно назвать дружественным шагом, к которому он призывал, – Малларби на минуту задумался. – Я несколько раз встречался с Бокером. Это – культурный, либерально настроенный человек, со свойственным всем людям этого типа заблуждением – они думают, что и другие тоже либералы. До него не доходит, что обыватель при виде всего нового и необычного пугается и говорит: «Уничтожить и побыстрее!» Нам с вами уже доводилось наблюдать подобное.

– Но если, – возразил Беннел, – как вы говорите, власти верят в Разум на глубине, то тут, мне кажется, есть чего испугаться. И тогда все, что произошло сегодня – не более чем возмездие. Вы не можете этого не признать.

Малларби скептически покачал головой.

– Мой дорогой Беннел, я не только могу признать, я это уже признал. Представьте себе, как нечто, подвешенное на веревке, опускается к нам из космоса, оно испускает всевозможные волны, вызывающие у нас чувство дискомфорта и даже страдание. Что бы вы сделали? Наверняка обрезали бы веревку и попытались обезвредить это нечто. А теперь представьте, что вслед за первым появляется второй, затем – третий… «Это похоже на вторжение», – говорите вы и принимаете соответствующие меры. С какой целью вы их уничтожите – с целью избавиться от состояния дискомфорта, из мести или любого другого чувства – неважно. Итак, кого винить – себя или объект из космоса? В нашем случае – вопрос чисто риторический. Трудно предположить форму разума, которая не возмутилась бы тем, что мы сегодня совершили. Конечно, если бы это была единственная Глубина, причем необходимая нам, как воздух, – другое дело. Но вы сами знаете, что это не так. Ну, а во что это выльется, я думаю, мы скоро увидим.

– Вы и в самом деле ожидаете ответной реакции? – удивилась Филлис.

– Давайте снова прибегнем к моей аналогии и попытаемся представить себя на их месте. Нечто, огромной разрушительной силы, опускается на ваш город. Ваши действия?..

– Но что мы можем сделать?

– Ну, хотя бы натравить на это мальчиков из секретных лабораторий. Если это повторится еще раз…

– Вы слишком далеко заходите, Малларби, – прервал его Беннел. – Вы предполагаете почти параллельную степень развития.

– Да, – согласился Малларби, – но не забывайте о том, как были уничтожены наши корабли. Я предполагаю высокоразвитую технологию…

– Неужели поздно вернуться к предложению Бокера? – вставила Филлис. – Ведь пока сброшена всего одна бомба. И если не будет другой, то у нас есть надежда, что они сочтут первую просто природным катаклизмом.

– Увы, – Малларби снова покачал головой, – первая, но не последняя. Слишком поздно, дорогая миссис Ватсон. Две совершенно различные цивилизации на нашей маленькой Земле? Человечество этого не потерпит. Мы внутри себя не можем разобраться, а вы хотите… Боюсь, призыв Бокера вообще не имел шансов на успех.

Все произошло примерно так, как и говорил Малларби. К нашему возвращению с испытаний был упущен последний шанс. Каким-то образом «проницательная» общественность связала все события воедино, и ханжеская попытка выдать бомбардировку Глубин за обычные испытания провалилась. Чувство скорби по поводу гибели «Кивиноу» сменилось пламенным чувством мести.