Волхвы против глобализма - Николай Сперанский (Велимир)

На историческом распутье, христианство, дворянство и монархия — являются скорее ложными, чем достоверными ориентирами. Подлинно русский дух, русская индивидуальность и этничность, при этом так и остаются скрытыми от искателей опоры, искателей станового хребта, который бы смог удержать Россию при самостоятельном движении. Именно поэтому, путь России, которым она идет сегодня, это полная несамостоятельность, покорность мировому глобализму и добровольное превращение себя в сырьевой придаток Запада, в задворки цивилизации, в технический зал обслуживания элитного помещения Европы и США.

При этом русская индивидуальность, этнические особенности русского народа оказываются Западу не только не нужными, но и вредными. Именно они несут в себе возможность развития русской цивилизации, похожей на Запад, но не западной, похожей и на Восток — но и не восточной. В целом же Запад не признается себе в том, что интуитивно понимает: если русская цивилизация осуществится, то не Россия, а он сам будет задворками цивилизации. Сознательно же Запад верит, что русская индивидуальность в самом деле существует, но она представляется ему буйным медведем, который если проснется, то свернет все на своем пути, и после его разгула жизнь станет невозможной. Поэтому русским вообще чуть ли не лучше будет, если их держать в положении рабов и понемногу усыплять, умерщвлять — держать в непреходящей слабости, как буйно помешанных.

Вся сегодняшняя не способность государства Российского обрести силы для самостоятельного пути развития состоит в нежелании понять действительный источник русской силы. Этот источник продолжает жить сегодня в том мироощущении, в котором жили наши земледельцы. Уточню, что здесь говорится не о сегодняшних земледельцах, а о духе, который именно они сохраняли для нас в течение веков. И доля христианства в этом духе очень незначительна. Сегодня этот дух продолжает жить в народе как бы по инерции. Если его сегодня не поддержать, то пройдет сто лет, и он будет утрачен потомками безвозвратно. Тогда они потеряют смысл жизни, и погибнут, а Россия как государство прекратится.

Но сегодня наш дух еще жив. Он заключен в нашем чувстве силы земли, во внутреннем стремлении к познанию, в поэзии, душевной жажде и желании действовать. Все это двигало русским землепашцем в течение веков. Эти составляющие духа: ощущение силы Земли, стремление к знанию и красоте, жажда духовной истины — могут быть названы русской волей, тем внутренним двигателем, который заставлял жить и бороться. Этот дух совершенно не имеет в себе ничего наносного, вроде официального христианства или государственных институтов, которые всегда были надстройкой, и ставили единственную цель — обуздать этот дух, обкорнать его в нужных границах. Они — церковь и государство — вторичны, и не могли бы существовать, если бы этого народного духа не было.

Эта воля, этот дух, через который мы получаем силу Земли, через который мы действуем и постигаем мир, слагаем песни, и возвышаемся над обыденностью — все вместе есть русское язычество. Это есть то святое, что всегда выходит как сталь из окалины, что нельзя скрыть или задавить, «облагородить» законодательством или государственной религией. Оно есть проявление сути, без которой все остальное — ничто, рассыплется как труха и гниет как нет живое.

2. Феномен бытия внутреннего русского духа, духа языческого и живущего не по воле надсмотрщика, вызывает озлобленный протест у идеологов Руси православной. На самом деле, язычники знают, что нет ее, Руси православной, как ее нам представляют. И не было никогда. Разве что скопище попов да юродивых названо Русью… Вместо Руси православной есть казенное извращенное понимание русского духа. Извращение это делалось всегда в угоду политике, и в рамках системы образования, выглядело более — менее правдоподобно. Но оно было грандиозным заблуждением интеллигенции девятнадцатого — двадцатого веков.

Яснее всего это выражено в картине К. Брюллова «Оборона Пскова». Картина эта хранится в Петербурге, в «Русском музее», и ее стараются не показывать. На ней психически больные, плохо вооруженные и плохо организованные люди с иконами и хоругвями изгоняют из осажденного Пскова матерых воинов Стефана Батория. Выглядит все это до карикатурности не правдоподобно. Но так учили, такое давали образование, так искренне думали оторванные от народа, офранцуженные, онемеченные дворяне. Это расценивалось как патриотизм. Такого рода нелепости — что народ христианским смирением и юродством способен осуществить реальное дело — иные умники до сих пор принимают за истину в высшей инстанции.

Сегодня же, на распутье, когда все ложные маски легче всего снимаются, даже идеологи Руси православной в великом страхе и панике видят, что не они являются наследниками русского начала. Увидели они, что явило себя русское язычество, которое одно только и определяет базис русской духовности. Сами же они не более чем нарост коры на русском дереве.

Само это открытие породило естественную реакцию. Идеологам Руси православной сразу стало ясно, что их спасение в одной только лжи и в дальнейшем извращении русского духа. На этом пути, церковью принято решение: язычество всячески замалчивать, ибо даже ругань о нем оказывается ему же на пользу. Иного ничего нельзя сделать перед этой надвигающеюся громадой. Поэтому официальная церковь панически молчит. Но, при этом, мутные брожения вынесли множество доброхотов, не связанных дисциплиной и церковной иерархией. И вот им-то и не терпится вылить на язычество самую бессовестную ложь. Названия их орденов и братств называть лишний раз не будем. После их сочинений, уже переиначенная и искаженная ложь о нас гуляет по средствам информации.

И так, сказав еще раз о значимости нашего язычества, о том, что оно есть самое прямое выражение русской духовности, и оно же — последняя надежда России, выясним: как его шельмуют. Для этого не будем перечислять море фантастических злобных выпадов — вроде изданной в «Экспресс газете» № 288 статьи «Выстругали фаллос», с фотографиями язычников и подписями к ним: «языческие праздники стали превращаться в неонацистские шабаши с сатанинским уклоном», «новообращенные язычники готовы нести смерть», и так далее.

Мы уже давно терпим пресс такого рода не обоснованных гнусностей, и здесь они нам не интересны по причине их бессодержательности. Любой здравомыслящий человек способен понять, что это тенденциозная ложь. Иное дело, когда на язычество возводят хулу, делают обвинения, которые, якобы, содержательные, и которые нельзя отмести с порога, не разобравшись в сути вопроса. Число таких «мотивированных» обвинений в наш адрес ограничено, и они уже стали традиционными. Рассмотрим этот набор обвинений, воспользовавшись журналом «Наш Современник», № 7, за 2002 г. По крайней мере, в его электронной версии содержится статья некоего Александра Суворова «Неоязычество». Подробно излагать статью не имеет смысла. Она существенна тем, что в ней собран практически весь традиционный пакет обвинений, которые делаются сегодня в адрес язычников.

Начнем с того, что в 1999 г, недобросовестными учеными был введен термин «неоязычество». Он обозначает всех живущих сегодня русских язычников, без какого либо разбора глубины их проникновения в традицию. Введение оскорбительного для нас термина «неоязычество» связано с выдуманным догматом, что якобы сегодняшнее почитание русскими людьми своей земли, своих предков и своих богов принципиально и ни в коем случае не может выражать какой либо исторической преемственности.

Как научное положение этот догмат не доказуем. Поясняется этот догмат тем, что живущие сегодня язычники не видели ни единого славянского волхва, который бы нес языческую традицию в полной преемственности от волхвов дохристианского времени.

Язычники на такое объяснение отвечают, что такая преемственность требуется только в выдуманных религиях. В естественных религиях, например, созерцание озера, ведет к мистическим и поэтическим чувствам, подобным тем, что возникали тысячу лет назад. Для понимания этого, надо уважать предков, и понимать, что их разум был не менее зрелым, чем наш, сегодняшний.

Пусть человек с детства живет на берегу озера. Чувство переживания озера рождается у него само, из его жизни. Поговорите на этот предмет с жителями Осташкова, например. Это великая поэзия. Рыбак сравнил себя с ивой, корни которой ушли под озерное дно, и ничто не может оторвать его от его родного берега. И это не только личное достижение. Это «чувство озера» передают ребенку его родители. И те эмоции, то переживание, те легенды, которые есть у родителей — были переданы им дедами, а дедам — прадедами.

Вот это чувство озера, переданное по наследству и обретенное самостоятельно, составляет смысл и суть жизни. Такая привязанность к своей Природе — это и есть язычество. Это чувство вполне унаследовано. Преемственность тут очевидна. В большом масштабе — это преемственность народа в его традиции.