Отвечая за себя. Записки философа с вредным характером - Владимир Мацкевич

Шаг первый: Сначала методолог. Я начал собирать картину на Доске из мелких и разрозненных пазлов как методолог и культурный политик, поставивший перед собой такую задачу.

Шаг второй: Потом философ. Из позиции методолога я вышел в позицию философа (со всеми помощниками философа в этом деле: исследователями, экспертами, специалистами).

Шаг третий: Снова методолог. Собрав все необходимые знания, я снова возвращаюсь в позицию методолога и прописываю на Доске рядом с объектом Беларусь необходимые позиции практиков (политиков, предпринимателей, специалистов – от каменщиков до идеологов и священников).

Шаг четвёртый: Призрачный методолог. Стою столбом перед Доской, ищу тех, кто мог бы заполнить вакансии практиков. Нет желающих. Нет практиков, нет нужды в методологах. Поэтому выхожу из позиции методолога. Куда?

Шаг пятый: Неудавшийся политик.

В 2005‒2013 годы я выходил из позиции методолога в политическую позицию. Нет, я не рвался к власти, я не играл в «выборы». Я шёл в политику со своей Доской, имея план, программу и стратегию, набирая живых людей на вакантные позиции, которые изображены у меня на Доске. Что из этого получилось – это отдельная история, драма, детектив с элементами трагикомедии и фарса. В общем, я был бит со всех сторон. Доска мне пригодилась только для того, чтобы защищаться ею от ударов и летящих в меня со всех сторон гнилых помидоров. Ну, хоть какая-то польза от неё.

Шаг шестой: Снова философ. В общем, из неудавшегося политика я не мог вернуться в позицию методолога, пришлось снова становиться философом. Я был философом временно, когда требовалось выполнить недостающую часть работ. Сейчас я вернулся в эту позицию, чтобы отсидеться и зализывать раны.

Но это тоже временно.

Шаг седьмой: Сейчас нужно сориентироваться, разобраться, кто я, где я? Кто и где я есть? И где я должен быть?

Где должен быть философ в Беларуси в 2019 году?

И снова Кантовские вопросы:

Was kann ich wissen? Was soll ich tun? Was darf ich hoffen?

***

А кто такой политик в стране, где нет выборов? Нет парламента? Нет партий?

Или так:

Где должен быть политик, когда в стране нет выборов? Чем он должен заниматься?

Я сейчас одну вещь скажу, трудную для понимания. И ещё труднее с ней смириться.

Сегодня в Беларуси позиции политика и философа совпадают.

То есть только философ может быть сейчас политиком, или политик обязан стать философом.

В стране

– нет выборов (демократического процесса);

– нет баррикад (гражданской войны, силового противостояния);

– нет парламента (говорильни, обмена мнениями и согласования подходов);

– нет публичных дискуссий (СМИ построены не для нашей страны, а по шаблонам демократических стран – независимые и по шаблонам тоталитарных – официальные).

Из всего много- и разнообразия политических явлений, процессов и событий остаётся только ВЛАСТЬ НОМИНАЦИИ.

Право называть вещи их истинными именами, возвращать вещам их имена, возвращать здравый смысл во все социальные институты.

Чтобы не вдаваться в длительные объяснения, доказательства и обоснования, можно порекомендовать краткое изложение Пьером Бурдьё его подхода: «В этом смысле символическую власть можно назвать властью «миротворения», которое состоит в «разобщении и воссоединении, иногда в пределах одной операции», в проведении полного разложения или анализа и последующего соединения или синтеза, часто осуществляемого с помощью ярлыков»3.

Как только я написал про совпадение позиции философа и политика (эти позиции совпадают не всегда, а только в особых условиях, типа той, что сложилась в современной Беларуси) и написал про единственную власть, которая в наше время имеет значение, про власть номинации, – Юрий Дракохруст сразу же напомнил мне, что у меня нет такой власти, и привёл в пример Ленина и Хомейни.

А я и не говорил, что именно у меня есть такая власть.

Я только сказал, что эта власть есть у философа. И если в стране существует хоть один ответственный гражданин, который хочет быть политиком или сохраниться как политик, он должен стать философом.

Но не думаю, что это возможно. Философом становятся годами, просто так, раз – и ты философ, не бывает.

Я много писал о рейтингах, о том, кто кого слышит в нашей стране, и сам говорил, что сейчас у меня нет такой власти.

Я называю вещи своими именами, но это остаётся в узком кругу тех, кто меня слышит. Это всего лишь несколько сотен человек в стране. Ну, может быть, несколько тысяч. Это не власть. Властью номинация становится не так просто.

Совсем недостаточно просто назвать вещь её истинным именем. Нужно, чтобы этим именем стали называть эту вещь и другие. Во тогда это будет власть номинации.

Михал Янчук в комментариях пишет: «Власть номинации предполагает наличие достаточного количества субъектов, способных воспринимать этого номинатора серьёзно».

Это совершенно справедливо.

Но есть несколько вопросов:

1) Кто такие эти субъекты?

2) Достаточное количество – это сколько?

3) Серьёзно – это как?

Попробую ответить на эти вопросы.

1. «Свита делает короля» – этот афоризм справедлив не только для театра и не только для короля. Свита, или окружение, или «достаточное количество кого-то там» определяют всех и каждого в социальном статусе и роли. Команда делает тренера выдающимся среди других тренеров. Коллектив делает руководителя. Ученики делают учителя. Паства делает священника.

Кто те субъекты, которые делают номинатора – того, кто получает право называть вещи их именами, давать имена вещам?

Это люди (субъекты, акторы, граждане, читатели и т.д.), которые начинают пользоваться этими именами и называть ими вещи.

Все помнят сказку про «Новое платье короля».

Там наивный мальчик просто сказал вслух: «А король-то голый!»

Мальчик назвал вещь её истинным именем.

Имел он на это право? Кто ему такое право дал?

Никто. Он просто имел глаза, здравый смысл, сознание, незадурённое пропагандой и харизмой короля.

Но просто сказал то, что видит.

Он получил власть номинации?

Нет, не сразу.

Власть возникла только тогда, когда его слова повторили несколько человек, стоявших рядом.

Потом больше. А потом вся толпа хором сказала это.

Вот так возникает власть.

– Сначала было слово.

– Слово было именем вещи, именем того, чем эта вещь является.

– Слово было услышано, и к нему отнеслись всерьёз.

– Слово повторили несколько человек.

– Слово стало всеобщим.

Вот так номинация становится властью.

Так кто эти субъекты?

Чьи слова повторяют наши «политики», комментируют наши комментаторы, тиражируют наши журналисты в СМИ?

Все они повторяют слова Лукашенко.

Всё в стране названо теми словами, которыми эти вещи номинировал Лукашенко.

Ко всему, что говорят в стране другие (писатели, эксперты, общественные деятели – но меня в этом контексте больше всего интересуют философы), наши «политики», комментаторы, журналисты, включая Юрия Дракохруста, относятся не просто несерьёзно, но часто просто враждебно.

Поэтому, Михал Янчук, давай назовём этих субъектов («способных воспринимать этого номинатора серьёзно») их именами! Это СМИ в первую очередь.

«Выборы» – это обман и мошенничество.

Но ни одно из независимых и оппозиционных СМИ не имеет такой редакционной позиции. Все обсуждают дату «выборов», причём как выборов, а не «выборов». Обсуждают кандидатов и прочие