Журнал Наш Современник №8 (2003) - Журнал Наш Современник

*   *   *

Я отрицаю художественную ценность Эйзенштейна. Ведь его “искусство” давно уже попросту не существует, не живет. Искусство — то, чем питаются духовно.

*   *   *

Солженицын, Абрамов, Астафьев, Белов, Бондарев, Распутин, Крупин, Личутин, Коржев, Солоухин, Куняев, Клюев, Рубцов, Есенин — словом, все те, кто пламенно защищают свое понимание России, которая превращена в безликое рабское государство под руководством ренегатов коммунизма из Европы, из выгоды и за карьеру продающих все на свете, людей без понимания.

Новый этап истребления избранной русской интеллигенции...

*   *   *

Октябрь 1990 года

Новые записи

Рынок, торгаш, доллар, спекулянт, кооператор, ростовщик — уважаемые, лакомые слова. Их с упоением превозносят. Реставрация Капитализма стыдливо называется рыночной экономикой. Слова: базар, рынок, ярмарка — всегда были презренными в устах замечательных людей. “Ярмарка тщеславия” Теккерея, “«На рынок!» — там кричит желудок” (А. Фет).

*   *   *

Мы должны знать не только о “преследовании” Шостаковича, которое все помнят, но и о его положении государственного Фаворита, увешанного наградами и пропагандируемого государством более, чем какой-либо иной композитор за всю историю музыки. Ш занимал должность и место Государственного композитора, стоявшего совершенно особняком над всеми.

Он занимал место первого музыканта, в то время как не было ни второго, ни третьего, ни десятого... Ни о какой критике его музыки нельзя было даже помышлять. Премьеры его сочинений, далеко не всегда удачных, художественно полноценных (особенно под конец жизни, когда он продолжал беспрерывно писать, но не создал ничего интересного). Все это — не более чем музыка “хорошо набитой руки”, лишенная ценного тематического материала, сделанная по болванке, по стереотипу.

Это был культ личности не меньший, чем культ Ст, правда, в небольшой, но зато глобально насаждаемой области.

Все, что было в музыке тех дней иного, не замечалось вовсе, третировалось беспо­щадно. Все раболепствовало, все пресмыкалось. Это поветрие очень любопытно! Тогда как он писал свои большие, яркие симфонии, пробивая свою дорогу.

*   *   *

В Ленинграде более сотни композиторов. Это очень много, даже для большого города. Есть среди них и талантливые люди, мастера своего дела. Над всеми царит Петров — фаворит правящего в Ленинграде наместника, его дитя, его выкормыш, увешанный знаками отличия. Его музыка затопила Мариин­ский театр подобно тому, как если бы в нем лопнули канализационные трубы.

Записи 1989—1990, (1996)

*   *   *

Мои записи 5 февраля 1989 года

Постановления 1948 и 1958 годов

Сумбурные документы. Несколько верных в основе и глубоких мыслей соединены с примитивным, конъюнктурным [отношением к искусству, полити­зированным до конца, до полного истребления всякого искусства] толкованием искусства, выраженным в самой грубой, почти “военной” форме. Нынешний этап нашей музыкальной культуры — свидетельство полного торжества отрицавше­гося “антинародного” направления58.

Политики, направляющие мировое движение, оказались сильнее Сталина. Его неудачливые диадохи сдались теперь на милость победителя.

Банкир с атомной бомбой купил все и всех. Р пошла с молотка со всеми своими мессианскими затеями.

Это — просто давно завоеванная территория, которую хотят разумно колонизи­ровать. Бывшему р народу уготована уже роль рабочего слоя, прислуги, исполнителя полицейских и жандармских функций.

*   *   *

В дураке вызревает гигантская биологическая энергия. Его не одолевают ни совесть, ни сомнения. Особенно опасен, даже страшен, “культурный”, “образо­ванный” дурак, опирающийся на знания и авторитеты. Самолюбие его безмерно, мораль ему неведома. Он может сделать все, что угодно, особенно влечет дурака страсть к разрушению, к переделке мира. Я думаю, что мир будет разрушен “культурными идиотами” типа физика Сахарова.

12/I-90 г.

*   *   *

О тайне

Для серьезного, глубоко мыслящего человека мир полон тайн, тогда как образованный, культурный обыватель думает, что он знает все на свете. Священные книги древности полны тайн. Самая же великая тайна есть — Христос.

*   *   *

О театре

Весь пафос Любимова и др. — “кукиш в кармане” парт чиновнику. Самое интересное, что этот парт чиновник был так туп, так глуп, что более всего на свете любил этот дерьмовый театр. Поистине, “русский дурак” — самый монументальный дурак на свете. Теперь весь этот театр, , ищет новую платформу, новую идею. Но он не способен ничего найти.

*   *   *

О Пастернаке:

пишет его падчерица Емельянова (“Наше наследие” № 1 1990 год).

В гробу сравнивает его вид с мертвым Блоком и мертвым Толстым (мания возвеличения, род салонной болезни...). Люди, съеденные тщеславием... Между тем знаменитый и разрекламированный роман — сильно уязвим по собственно литературной части59. Язык неточный , эклектичный, лишенный сочности, самобытности, общеинтеллигентный жаргон. Народные сцены попросту никуда не годятся. Военные сцены фальшивы насквозь, да и как их мог написать человек, не бывший под огнем, не “нюхавший пороха”, что называется...

Аля Ефрон, тоже как будто бы несчастная, судя по всему крепко связанная с Чекой. (Отец, возлюбленный Муля, устраивающий попавшей в беду любовнице “комфортабельную” ссылку.) Отношение дочери Цветаевой к такой же несчастной деревенской бабе, сосланной на холодный север, на край света, без всякой уже надежды выбраться оттуда, без знакомого Пастернака, который присылает по 1000 рублей. Я думаю, таких денег старуха и не видывала никогда. Как же называет эта молодая особа русскую старуху-крестьянку? “Кулачка”! Т. е. — преступница, потому что она — Русская60.

*   *   *

Русская поэзия и стихи на русском языке

Первая — выросла из самой народной почвы, из самой русской земли. Ее путь — от древних песен, былин, духовных стихов и т. д. (Пока этот вид народного поэтического искусства не изничтожился в частушке , в куплете под гитару; целый сонм Одесских куплетистов, песенных блатарей вроде Утесова, Бернеса, Высоцкого etc.)

Тетрадь 1989—1990 (II)

TV

Спектакль “Аарон и Моисей” Шенберга в день открытия в Израиле суда над Эйхманом. Весь цвет Парижского Еврейства. Дамы в драгоценностях. Театр оперы Западного Берлина (кажется?), дирижер Герман Шерхен. Впечатление, я бы сказал, изрядное, но тяжкое, густое, кровавое действо, половые акты на сцене, жертвоприношения, сливание крови из тел в сосуды и прочие иудейские прелести. После окончания спектакля в ушах стоял 12-звучный аккорд, долго не мог избавиться от него — несколько часов. Танцы — слабенькие, под воздействием “Весны Священной”, но более хилые.

Пока еще нам трудно понять друг друга. Россия , если ей еще суждено существовать, изжила “левизну”, которая ей обошлась очень и очень дорого. У французов есть еще и Шартрский собор, и церковь Троицы, и Мадлен, и святой Августин. У них еще все впереди! Вот когда на месте Нотр-Дам де Пари будет зловонная яма с подогретой (водой) жижей для небрезгливых купальщиков и купальщиц, тогда мы будем разговаривать, понимая друг друга.

*   *   *

Запись в Дневниках (или Записных книжках) Ал. Блока, сделанная во время мировой войны: “Придут немцы, установят порядок ...” Это конечно же — от отчаяния, от сознания безвыходности русской жизни, от ее хаоса, нелепости, несправедливости, которая казалась тогда “чудовищной”. (До подлинно чудовищного он не дожил, хотя и предчувствовал его.) Но сама мысль — любопытна. Тогда немцы многим еще казались воплощением порядка. Теперь же всё смешалось в кучу и лишь голова “Золотого Жида” торчит и возвышается над хаосом мировой жизни, измельчавшей до комариного бытия, до существо­вания “поденки”, до балагана парламентаризма, верховных советов, больших и малых курулданов , национальных собраний и пр., и пр.

А над всем этим царит “Золотой Жид” в алмазной короне с лицом Ирода.

*   *   *

Эпоха “Застоя”

Эпоха Брежневского консерватизма была не так уж плоха. Это была эпоха глубоких предчувствий. В ней вызревала большая национальная мысль, находившая себе сильное творческое выражение. Я имею в виду творчество Ф. Абрамова, В. Шукшина, плеяды поэтов: Н. Рубцова, А. Передреева, С. Куняева, А. Прасолова, Вл. Соколова, О. Чухонцева (еще кто?), Викт. Астафьева, В. Белова, Ю. Бондарева, Е. Носова, В. Крупина, В. Распутина, русскую критику: В. Кожи­нова, М. Лобанова, В. Гусева и др. Деятельность этих людей невозможно сбросить со счетов.