Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки - Автор неизвестен

Спрятался Кэчгынтакъяв рядом с костром и ждет, когда враги покажутся. Вдруг мясо на вертеле шевельнулось. Это стрела из лука в него вонзилась. Немного погодя опять шевельнулось, но в огонь все-таки не упало, потому что на вертеле. Враги, наверное, подумали — это чавчувен сидит. Подошли к огню и рассмеялись. Сразу есть начали.

«Вон тот негодяй, наверное, старший у них. Самую жирную грудинку ест», — подумал Кэчгынтакъяв.

Тотчас нацелил на него лук и выстрелил. Попала стрела во врага и убила насмерть. Стал чавчувен шуметь, закричал:

— Много нас, давайте скопом накинемся, всех перебьем!

Очень испугались враги. Подумали: «Правда, ведь перебьют нас», — и в страхе поразбежались. Все свое оружие оставили. Много Кэчгынтакъяву стрел для лука досталось. Богат стал стрелами.

Так наш чавчувен, смелый, находчивый, от врагов спасся.

148. Ымка

Рассказал М. Т. Варганов (см. прим. к № 134), зап. и пер. И. С. Вдовин. Публикуется впервые.

Вариант героического сказания № 147.

Жил на острове Куутук202 сильный человек по имени Ымка. У него была жена, дочь по имени Кунаввыт и один сын по имени Пининан203. У Ымки был двоюродный брат, которого звали Тавитын, у него были две жены, обе бездетные.

Много вражеских отрядов истребили Ымка и его родственники. Как-то пришла весть о том, что многочисленный вражеский отряд приближается. Начал тогда Ымка с родственниками советоваться. Тавитын говорил:

— Здесь, в крепости204, будем биться. Тогда, может быть, тех врагов уничтожим.

Ымка сказал:

— Плохо биться внутри крепости, может быть, много крови прольется между юртами. Лучше подальше от юрт, в тундре будем биться.

Приблизился тот вражеский отряд. Тотчас ымканцы вышли из своей крепости, в ближайшую тундру пошли, начали биться. Вот уже стали врагов избивать. Кончились стрелы, копьями стали биться. Ымка сильно озлобился, бросил копье, вынул топор и бросился на врагов. Начал рубить вражеские головы костяным топором. Однако неправильно ударил, в открылок панциря засадил топор205. Еще больше разъярился. Мотает из стороны в сторону врага, в открылке панциря которого завяз топор. Не может топор высвободить, поэтому вместе с топором и мотает того врага. Изловчился враг, ударил Ымку копьем под мышку. Едва вытащил из раны копье. До того как умереть, Ымка еще десять врагов убил. Наконец затих Ымка и скончался.

Его сын Пининан был ранен в правую руку. Стал Тавитын одни биться, сказал при этом племяннику:

— Перестань биться, иди домой. Я один буду драться, ведь немного уже врагов осталось, сам их уничтожу.

Пининан сразу же домой отправился. Пришел домой. Мать спросила его:

— Где отец и дядя?

— Нет уже Ымки, он убит, а Тавитына я оставил, он один бьется — ведь я стрелой ранен в правую руку. Поэтому дядя сказал мне: «Довольно, перестань биться, иди домой».

Немного оставалось врагов, когда Тавитын оглянулся на берег и увидел: убегает его племянница Кунаввыт. Прикончил оставшихся врагов Тавитын и отправился домой. Пришел домой, сказал жене:

— Давай поедим, а потом уже пойдем Ымку принесем.

Поели, отправились в тундру за Ымкой. Пришли, подошли к Ымке: лежит Ымка в крови. Стала жена Ымки плакать. Потом погрузили его на байдару. Привезли домой убитого Ымку. Тут только очнулась жена Ымки и спросила:

— Где Кунаввыт, куда ушла? Давно уже нет ее.

Тавитын сказал:

— Недавно видел, вдоль берега бежала Кунаввыт.

Мать Кунаввыт сказала:

— Может быть, Кунаввыт убежала в какое-нибудь селение?

Когда Ымку сожгли206, Тавитын сказал:

— Пойду искать Кунаввыт.

Сначала пришел в селение Кичигу. Пришел туда Тавитын, спросил кичигинских людей:

— Не приходила ли в Кичигу Кунаввыт?

Кичигинцы ответили:

— Не приходила сюда Кунаввыт.

Тогда Тавитын отправился в селение Рекинники207.

Пришел в Рекинники, спросил рекинниковцев:

— Может быть, сюда приходила девушка по имени Кунаввыт?

Рекинниковцы сказали:

— В нашем селении есть девушка по имени Кунаввыт.

Обрадовался Тавитын, говорит:

— Вот как хорошо, что жива моя племянница Кунаввыт!

Пошел он к Кунаввыт, стал говорить с ней. Спросил:

— Может быть, домой пойдем? Как ты хочешь?

Кунаввыт сказала дяде:

— Не хочу я домой идти, здесь себе жениха найду.

Тавитын ушел домой один. Пришел домой, домашним сказал:

— Кунаввыт в Рекинники ушла. Я говорил ей — «пойдем домой», она не захотела.

Мать Кунаввыт сказала на это:

— Что ж, она там по своему желанию осталась. Как хочет, так пусть и живет. Найдет ли себе жениха или нет, все равно.

Тавитын говорил племяннику Пининану:

— Поправляйся быстрее. Если явится сюда вскоре вражеский отряд, не смогу я один биться.

К зиме Пининан немного поправился. Как-то Тавитын сказал ему:

— Пойди, Пининан, принеси юколу. На Калуввиту-реке в яме хранится юкола.

Утром пошел Пининан за юколой. Пришел к яме, в которой юкола хранилась, открыл яму, спустился в нее, стал готовить вязанку юколы. Вдруг заглянули в яму враги, сказали Пининану — Горящей лучине:

— Вот, пожалуй, Ымкина горящая лучина и погасла!

Посмотрел Пининан вверх. Сказал врагам:

— Еще, пожалуй, Ымкина горящая лучина погорит, хотя жир и густой.

Сказал так Пининан да как выскочит из ямы!

Не ожидали враги, что Пининан так скоро выскочит. Хотели его копьями заколоть, а закололи сами себя. Правда, караулили они отверстие ямы. Копья к нападению изготовили. Сказали друг другу:

— Как станет Пининан из ямы выходить, приколем его.

А Пининан с такой быстротой наружу выскочил, что не смогли враги хорошо прицелиться — такой ловкий сын Ымки Пининан! Поэтому друг друга и закололи.

Выпрыгнув из ямы, Пининан далеко от нее стал на землю. На одной ноге стал прыгать, приговаривать: «Не может Ымкина горящая лучина погаснуть, всегда обязательно будет гореть!»

Потом сказал врагам Пининан:

— Готовьте ваших оленей, а я свои ноги приготовлю, гонитесь за мной. Правда, вы на оленях, а я только на своих ногах!

Бросились враги преследовать. Пининана. Как птица полетел Пининан! Прибежал домой, к тому месту, где как бы для игры был врыт в землю высокий столб. Поднялся на него Пининан, на одну ногу на верхушке столба встал. Враги только стали приближаться. Увидели — Пининан на столбе на одной ноге стоит. Сказали:

— Очень ловким стал Пининан!

Пининан крикнул Тавитыну:

— Дядя, приготовь наши луки!

Тавитын сказал племяннику:

— Что ты там делаешь, ступай скорее в крепость, ведь враги совсем близко!

Пининан ответил:

— По своей воле идут они. А я скоро в крепость приду.

Подъехали враги, начали стрелять из луков в Пининана, который все еще стоял на столбе. Едва натянули луки — прыгнул Пининан в крепость. Все вражеские стрелы в землю воткнулись. Однако начали биться. Весь тот вражеский отряд уничтожили. Одного только врага оставили в живых, домой отпустили. Вернулся он домой, стал рассказывать товарищам, говорить:

— Больше никогда в тот поселок не пойду воевать. Враги наши очень сильные и к тому же ловкие. Вот ведь, окружили мы Пининана, когда он в яму за юколой спустился. Окружили, копья изготовили. И все же потеряли его: выскочил он из ямы и ушел от нас. А мои товарищи, что у ямы караулили, друг друга копьями покололи. Правда, тотчас же бросились мы за ним на оленях. Он пеший был, а полетел как птица на крыльях! Вот подъехали мы к жилищу Пининана, видим — Пининан на столбе на одной ноге стоит. Тотчас начали из луков стрелять. Как прыгнет он опять — прямо в свою крепость! А наши стрелы в землю воткнулись. Тогда начали биться. Что ж, весь наш отряд скоро уничтожили. Меня одного домой отпустили. Поэтому я теперь говорю вам: «Никогда больше не пойду воевать, а то наконец и меня ни за что убьют».

149. Оседлые и оленеводы

Рассказал М. Т. Варганов (см. прим. к № 134), зап. и пер. И, С. Вдовин. Публикуется впервые.

Историческое сказание о борьбе коряков с чукчами за оленьи стада. На стороне коряков-кочевников против чукчей выступали коряки побережья, а на стороне чукотских оленеводов, ведших войны с коряками, выступали приморские чукчи и азиатские эскимосы (ср. текст «Виютку-предводитель», — Эск. ск. и лег., стр. 213).

Оседлые коряки воевали с оленеводами — эвенами, камчадалами и с чукчами. Чавчувены оказались слабым народом. И поэтому в конце концов были почти уничтожены. Осталось только семь стойбищ оленеводов, а другие все были уничтожены. Однако как-то уж потом набрался смелости старик оленевод и сказал сыну: