Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

В Моаве у Руфи были родные и друзья. Расстать­ся с ними, с домом, решиться помогать в старости не своим родителям, а иноплеменной свекрови, да еще в чужой стране — поступок неординарный. Пойти на такое можно или по большой глупости, или от ве­ликой святости. В первом случае человек в какой-то момент задумается, осознает всю тяжесть взваливае­мой на себя ноши и отступится, как это сделала Орфа. Во втором — пойдет до конца и обязательно, как Руфь, победит… Здесь самое время напомнить, что имя этой библейской, точно так же, как и у Раав, указывает на ее принадлежность к народу рефаимов, создателей Сре­диземноморской Руси.

Ноеминь и Руфь пришли в Вифлеем во время жат­вы, когда на пригородных полях убирали ячмень. Ни­каких средств к пропитанию у них не было, поэтому Руфь стала собирать колосья, оставленные на поле жнецами. От рассвета до сумерек работала она, чтобы не пропустить ни одного колоска, а вечером ей еще надо было приготовить ужин для свекрови. И так про­должалось изо дня в день. Невольно на память прихо­дят стихи Н. А Некрасова:

В полном разгаре страда деревенская… Доля ты! — русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать. Немудрено, что ты вянешь до времени, Всевыносящего русского племени Многострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,

Нивы, покосы да ширь поднебесная — Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,

Столб насекомых над ней колыхается, Жалит, щекочет, жужжит!

Слезы ли, пот ли у ней над ресницею, Право, сказать мудрено. В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею, Канут они все равно!

Вот она губы свои опаленные Жадно подносит к краям… Вкусны ли, милая, слезы соленые С кислым кваском пополам?..

Но как-то раз пришел к жнецам хозяин поля. Звали его Вооз, и был он родственником покойного мужа Но– емини. Увидев среди них Руфь, он стал расспрашивать о ней, и жнецы рассказали о молодой женщине все без утайки. Тронутый трудолюбием чужестранки, милосер­дный Вооз предложил ей обедать вместе с его слугами и пить воду из сосудов для работников, когда ей захо­чется. Втайне от нее он даже распорядился, чтобы жне­цы нарочно оставляли для нее больше колосьев. Тогда Руфь пала ниц, поклонилась и промолвила: «Чем снис­кала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?» (Руф. 2:10). Но Вооз отвечал ей: «Мне сказано все, что ты сделала для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня; да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Госпо­да Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успо­коиться под Его крылами!» (Руф. 2: 11-13).

Для Руфи эти добрые слова стали полной неожидан­ностью. Вооз был первым из израильтян, кто отнесся к ней по-человечески. Для Руфи свекровь воистину была злым демоном. В тексте нигде не говорится, что она была стара, больна или немощна. Однако Ноеминь-Мара не работала. Вся тяжесть добывания пищи лежала на мо– авитской женщине. От своего скудного обеда она поло­вину непременно несла домой для свекрови. У Ноемини были богатые родственники, но и к ним она обращать­ся не стала. Ее устраивала ситуация, когда Руфь работала только на нее и фактически была ее добровольной ра­быней! Ноеминь использовала то, что у Руфи в Израиле не было добрых знакомых, и ей неоткуда было получить поддержку. Случай с Воозом показал, однако, что Руфь способна завоевать доброе отношение к себе у совсем чужих людей, и Ноеминь напугалась, что постепенно сноха сама устроит свою жизнь и уже не будет так при­вязана к ней. И тогда она пустилась на хитрость.

Ноеминь нежно обратилась к Руфи: «Дочь моя, не поискать ли тебе пристанища, чтобы тебе хорошо было?» (Руф. 3:1). И почувствовав, что верная женщина абсолютно доверяет ей, предложила следующий план действий. В Ханаане был обычай молотить пшеницу ночью. Узнав, что Вооз будет молотить в ближайшую ночь, а после работы ляжет спать возле скирды, Ноеминь приказала Руфи умыться, намастить себя бла­говониями и надеть нарядные одежды, а потом отпра­виться в поле, где на соломе, укрывшись плащом, спал Вооз. Там, найдя спящего Вооза, Руфь тихонько подош­ла к нему, отогнула полу плаща и легла у его ног. В пол­ночь Вооз проснулся и с удивлением увидел лежавшую у его ног женщину. Он даже немного испугался, пото­му что в темноте не узнал ее. «Кто ты?» — спросил Вооз. «Я Руфь, раба твоя, — с дрожью в голосе ответила мо­лодая женщина, — простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник» (Руф. 3:9).

У евреев существовал закон, который обязывал муж­чин брать в жены вдову ближайшего родственника. Именно его имела в виду Фамарь, когда предъявляла претензии к Иуде. Замужество за Воозом предполага­ла и Руфь, когда шла на свидание к нему. Но в Вифлее­ме жил человек, состоявший с Руфью в более близком родстве и, таким образом, обладавший правом пер­венства. Руфь этого не знала, но Ноеминь-то была пре­красно осведомлена об этом! Если бы Вооз переспал с Руфью в тот вечер, то ее репутация была бы навсег­да испорчена, и она никогда бы уже не вышла замуж Ноеминь «сватала» сноху стать блудницей… К счастью для Руфи, Вооз оказался порядочным человеком и не воспользовался ситуацией. Здесь сыграло свою роль еще и то, что Руфь приглянулась ему, и он сам желал жениться на ней.

«Сказка» о Ноемини и Руфи завершилась, как и по­ложено, счастливым финалом. И родила Руфь сына, которого нарекли Овидом. Это был будущий отец Иес­сея, отца Давида. Таким образом, Давид был правнуком Руфи. По этому поводу кто-то из читателей может уп­рекнуть нас: «Выдумываете вы все, мало ли какое имя могут дать девочке при рождении». Но здесь мы должны совершенно решительно заявить, что в эпических про­изведениях, каковыми являются книги Библии, ничего случайного нет и быть не может. Имя Руфь лишь однаж­ды упоминается в Библии, и оно, очевидно, не имеет от­ношения к семитам. Ну, а, кроме того, генетика — наука убедительная, и о том, что Давид был белокурым, можно убедиться, заглянув в Библию (1 Цар. 16:12).

АННА, МАТЬ САМУИЛА

В «Словаре русских имен» говорится, что имя Анна происходит от древнееврейского «hen» и означает «грация», «миловидность». Мы не согласны с таким объяснением. На наш взгляд, это попросту еврейская форма нашего местоимения «она», которая произно­сится с ярко выраженным «аканьем» в начале. У самих евреев имя Анна, кстати, имело форму «Ханна», и ее можно рассматривать как сокращенную от этническо­го имени — «Ханаанка». Согласимся, что наши версии выглядят куда как основательнее. Анна была ханаан– кой, и это объясняет один очень важный момент в ис­тории Израиля и, разумеется, в жизни ее сына Самуила, последнего судьи Израиля.

Комментаторы Библии не знают, как толком объяс­нить факт возвращения филистимлянами ковчега за­вета после поражения израильтян при Афеке. Соглас­но библейскому преданию, захваченный врагами ков­чег завета принес филистимлянам такие потрясения, какие были не под силу израильским воинам. На фи­листимлян обрушилась эпидемия, отчего ни один из их городов не захотел принять на хранение реликвию евреев. Наконец, филистимские прорицатели посо­ветовали вернуть ковчег его законным хозяевам. Так, после семи месяцев плена ковчег вернулся на родину Хотя вся эта история выглядит достаточно причудли­во, Зенон Косидовский все же заключает: «В рассказе об удивительной судьбе ковчега завета, возможно, и есть какая-то крупица правды». И тут же добавляет, что все-таки один эпизод, когда в городе Вефсамисе Яхве убил пятьдесят тысяч семьдесят израильтян за то, что некоторые из них осмелились заглянуть внутрь ковче­га завета, совершенно непонятен для комментаторов. Чем была вызвана гражданская война в Израиле?

На наш взгляд, ответ заключается в том, что нака­нуне битвы при Афеке внутри израильского общества сложились две политические группировки: одна во главе с сыновьями первосвященника Илии (сам Илия в тот момент был очень стар и не участвовал в деле­же власти) и вторая, которую возглавлял Самуил, лю­бимый ученик Илии. В сражении при Афеке оба сына Илии погибли, а сам Илия, узнав о поражении, «сломал себе хребет и умер» (1 Цар. 4:18). Таким образом, перед Самуилом и его сторонниками как бы автоматически открылась дорога к власти. Так излагаются события в библейском тексте. Но надо быть реалистами. Очевид­но, что правителя Израиля должны были назначить сами победители. И здесь важным достоинством в их глазах стало то, что Самуил по матери не был евреем. То, что по израильским меркам, было минусом Самуи­ла, противоположная сторона расценила как очевид­ный плюс. Может быть, филистимляне намеренно пре­секли династию Илии, чтобы устранить конкурентов Самуила. История с ковчегом на этом фоне была ра­зыграна филистимлянами, чтобы представить всем Са­муила как прекрасного дипломата и, тем самым, повы­сить его престиж среди соплеменников. Но для части израильских националистов Самуил был неприемлем. Они подняли мятеж против него в городе Вефсамисе, который был жестоко подавлен филистимлянами. По­нятно, что говорить об этом составители Библии не хотели и поэтому представили гибель восставших как кару Бога за неугодное Ему действие.