Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
19 августа/1 сентября. Ночь прошла спокойно. В 9 часов полк, развернувшись около большой дороги, повел наступление на хутор Анастасиевка. Под действием решительной атаки и меткого огня артиллерии противник быстро отошел на запад. В 16 часов хутор Анастасиевка был занят нами. В 22 часа, оставив 1-й батальон в Анастасиевке, с остальными тремя батальонами и тремя батареями полк перешел в Ново-Николаевку на ночлег.
20 августа/2 сентября. Ночь прошла спокойно. На рассвете обнаружено движение противника на Ново-Николаевку с охватом левого фланга 6-й пехотной дивизии, 2-му Корниловскому ударному полку приказано остановить наступление красных и развивать наступление далее на запад, двигаясь вправо от дороги Антоновка – Каховка. В 8 часов полк был переброшен в хутор Антоновка, где развернулся в боевой порядок. Противник проявил необыкновенную стойкость, открыл сильный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь и подпустил наши цепи на близкое расстояние. Несмотря на это, полк повел отчаянную атаку с главным ударом во фланг и тыл противнику. Последний, с превосходством в силах, стал отходить, отдавая каждую пядь земли с большим сопротивлением и громадными для себя потерями. Под вечер полк занял деревню Злобин. В 24 часа полк перешел в деревню Лукьяновку и расположился на ночлег. И здесь противник имел большие потери. В полку ранено 18 офицеров и 36 ударников и убито 3 офицера. Тяжело ранен доблестный командир 2-го батальона поручик Романюк.
С получением приказа от генерала Барбовича о наступлении никакого ночлега, собственно, не получилось. На все просьбы начальника Корниловской ударной дивизии отложить начало наступления на 24 часа был получен приказ генерала Барбовича следующего содержания: «Приказываю в 4 часа 21 августа ст. ст. атаковать Любимовку (село восточнее Каховки) и безостановочно развивать успех на Каховку, подготовляя выделение одной дивизии для занятия Бериславля тотчас после взятия Каховки. Дивизию направить по понтонному мосту. Ваш правый фланг и тыл будет обеспечивать конница генерала Татаркина, которая будет сосредоточиваться в Софиевке… Генерал-лейтенант Барбович».
Я не хочу отступать от поставленной мною себе цели сбора материалов для освещения всего происходившего в обстановке именно того времени, а потому, помимо записи журнала боевых действий, я приведу и наши взгляды на это: генерал Барбович считался тогда опытным кавалерийским начальником, к которому мы впервые попали в подчинение в этой операции на Каховку. В конце 2-го Кубанского похода и потом, в заднепровской операции, мы были в подчинении столь же доблестного кавалериста, генерала Бабиева. Но, да простят меня наши соратники, их взгляды на совместные действия пехоты с кавалерией стоят на разных полюсах. Генерал Бабиев находил место и создавал обстановку именно для совместного удара двух родов войск, гармонично применяя каждый из них по назначению. Генерал же Барбович в данной операции за семь больших боев четырех полков Корниловской ударной дивизии и двух полков 6-й пехотной дивизии только охранял наши фланги и ни разу не воспользовался случаем добить разбитого противника. Результатом этого было то, что мы только «вогнали 51-ю советскую стрелковую дивизию в то самое предмостное укрепление, которое нам же и нужно было брать». К штурму же Любимовки мы подошли не только с большими потерями, но и измотанными до предела ежедневными тяжелыми боями, когда люди просто падали. По всем данным мы тогда знали, что на нашем фланге к плавням болталось только 400 шашек той же 51-й стрелковой дивизии.
Что же касается того, что генерал Барбович отдал убийственный для себя и для нас приказ об атаке Любимовки без техники и без отдыха, с включением штурма крепости по ту сторону Днепра – города Бериславля и с выделением для этого несуществующей какой-то дивизии, быть может все той же единственной Корниловской ударной, то предполагали тогда, что для этого могли быть две причины: 1) Полное бездействие 2-го корпуса за все время его обороны этого района, почему он и не учел сил переправившегося противника, не дал подходящим для штурма войскам схем укреплений и информации о характере обороны, а потому и не сосредоточил на нашем участке просимые нами танки. 2) Вышеизложенное отношение 2-го корпуса к штурму Любимовки передалось и генералу Барбовичу, который к тому же не был хорошо знаком с возможностями нашей ударной группы и потому подписал подобного рода приказ.
Вывод: приказ 2-го корпуса и протесты перед атакой Любимовки начальника Корниловской ударной дивизии и двух его командиров полков были настолько далеки друг от друга в оценке обстановки, что невольно задаешь себе вопрос: как это могло быть в работе одного и того же боевого участка? Итак, приказом генерала Барбовича все просьбы начальника Корниловской ударной дивизии были отброшены, и корниловцы должны были ночной атакой с налета штурмовать укрепления Любимовки, то есть отбросить противника, как в простом бою в поле.
Прошу читателя обратить внимание на то, что 2-й Корниловский ударный полк пришел в Лукьяновку в 24 часа 20 августа, а в 3 часа 21-го уже было назначено наступление для прорыва укрепленного любимовского района. Значит, на отдых на первом попавшемся месте полк имел не больше полутора часов. Истощение всех было таково, что все валились с ног и к происходящему кругом относились безразлично.
21 августа/3 сентября. Полку было приказано наступать по правую сторону большой столбовой дороги на Каховку и овладеть высотами, что южнее Любимовки верстах в двух, и южной частью села Любимовка. Влево по дороге наступал 1-й Корниловский ударный полк, вправо – 6-я пехотная дивизия двухполкового состава.
В 3 часа 2-й Корниловский ударный полк выступил по назначению с восточной окраины
