Посыльный "серой стаи". Книга 1. Гонец из прошлого - Сергей Задонский

— Хорошо, давайте перейдем к делу, — сказала девушка, увидев замешательство посетителя.

Она провела Кононенко в другую комнату, где размещалась огромная картотека.

— Извините, но у нас данные размещены не в компьютере, а на карточках, поэтому поисковая система по запросам отсутствует. Вам придется перекопать тысячи карточек, прежде чем вы отыщете то, что нужно.

— Ничего, Вика, ведь я тоже в некотором смысле архивная крыса.

Они громко рассмеялись.

— Хорошо, я только немного разберусь со своими делами там, — она показала на потолок, — наверху, и спущусь вам помочь.

— Буду вам очень благодарен. Еще попрошу вас позвонить моему товарищу, чтобы он приехал сюда, — и Кононенко написал на карточке номер телефона и имя.

Оставшись один, капитан стал искать фамилию Нахтигалиева. В картотеке эта фамилия оказалась единственной. В карточке значилось, что Иван Иванович Нахтигалиев по направлению военного комиссара Московской области обращался в местное отделение ЗАГСа для получения гражданского паспорта вместо книжки командира в связи с демобилизацией из вооруженных сил. Были указаны также номера приказов военного министра и командующего Московским военным округом, а также ссылка на то дело, в котором хранились остальные, положенные в таких случаях документы.

Отыскав нужный стеллаж, Кононенко вытащил канцелярскую папку и стал перелистывать прошитые суровой ниткой страницы. Набор документов был стандартным: заявление на получение паспорта, автобиография, копия свидетельства о рождении, копия командирской и красноармейской книжки, справка управдома о прописке и некоторые другие.

Внимание Кононенко привлекли пометки, сделанные химическим карандашом. Фамилия, имя и отчество Ивана Ивановича были жирно подчеркнуты, а над ними стоял знак вопроса и две стрелочки, направленные соответственно одна в сторону фамилии, другая — имени-отчества. Кто же был тот человек, который так пристально изучал биографические данные Нахтигалиева? Вся автобиография была исчерчена жирными линиями, восклицательными и вопросительными знаками. Кононенко решил просмотреть несколько других дел — вдруг и их так же тщательно проверяли перед тем как выдать человеку паспорт? Нет, прочие дела были практически чистыми, на них стояли лишь отметки о получении нового паспорта.

Значит, что-то в этом Нахтигалиеве было не так…

Глава 108

Справа и слева от дороги возвышались скалы. Близился вечер, но трасса жила своей обычной, напряженной жизнью. По гладкой поверхности асфальта скользили пассажирские автобусы, легковушки и грузовые машины. Трактора тащили громоздкие фуры-прицепы, груженные сеном.

Справа по ходу движения показалась старинная крепость. Внешне она сохранила свой облик, но внутренние помещения были оборудованы под гостиницу и ресторан. Михайлову приходилось бывать здесь не раз.

Сергею всегда нравились эти маленькие придорожные деревушки, сохранившие свою причудливую архитектуру. Крупные города этой республики с советской однообразной архитектурой потеряли свой национальный колорит.

Но Михайлов думал сейчас не об этом. Дорога была долгой, и он чувствовал себя очень усталым: голова стала тяжелой, ноги и руки — будто ватные… Уж не заболел ли он? Самым скверным было то, что он испытывал какую-то подавленность. Что это? Предчувствие?

Чепуха. Ему хотелось лечь и ни о чем не думать. Наверное, он все-таки заболел. Жары он не ощущал, но было душно, и открытые окна не помогали. Он глянул в верхнее зеркало и увидел, что Поляковский, склонив голову на спинку заднего сиденья, спит. Надо же было именно в этот день заболеть! Сергей уже не сомневался в том, что заболел. Но чем? У него ничего не болело, только вот голова… Было такое ощущение, что все происходящее вокруг — нереально. Вот он переключает скорость, обгоняет впереди идущую машину, сигналит ребенку, который выскочил на проезжую часть на велосипеде и… будто все это делает не он, а кто-то другой, будто все это происходит во сне, когда становишься игрушкой в руках могущественных сил: хочешь повернуть вправо, а ноги несут тебя влево, кто-то настигает тебя, ты убегаешь от опасности, а ноги и земля — все, как резиновое, бежишь, бежишь — и на месте…

Но он же не спит. Он отчетливо видит дорогу, в зеркало заднего обзора — машину Чаплыгина. Где-то сзади идет «девятка» Иваненко, а на заднем сиденье — Поляковский, который спит, а, может, притворяется, что спит. Это все его враги, и они хотят завладеть тайной, спрятанной в его голове. Все, кто сейчас вокруг него, словно ядовитые пауки в банке. Стоит её только открыть, и они расползутся, и тогда… Что за бред? Сергей тряхнул головой, желая избавиться от наваждения. Нет! Надо остановиться.

«Может, мне подсыпали яду или дали сильное снотворное? Но это длится уже около часа, с того момента, когда они решили по совету Чаплыгина «срезать небольшой угол». Значит, они дали мне что-то парализующее волю… Да, да! Именно так. Значит, надо собрать все мысли в кулак!.. Но кто бы мог это сделать? Странный вопрос! Кто угодно! Может, писатель, когда угощал минералкой?»

Он снова глянул на Поляковского, который сидел теперь, широко раскрыв глаза. Несвойственная ему бледность покрыла щеки. Возможно, это ему только кажется. Сергей вяло подумал о том, что нужно спросить его о самочувствии, но вместо этого резко затормозил и остановил машину. Затем откинулся на сиденье и закрыл глаза — разноцветные круги плыли в темноте. Так, неподвижно, он сидел, пока не услышал скрип тормозов — это подъехал Чаплыгин. Михайлов открыл дверцу и вышел. За ним последовал Юрий Владимирович: он действительно был бледен. Может, и его?..

— Кажется, я заболел или что-то подхватил, — слабым голосом проговорил Юрий Владимирович и прислонился к машине.

В это время к ним подошел Чаплыгин. Он тоже был бледен, но голос у него, как всегда, был уверенным и сильным:

— Как вам это нравится? Такого эффекта от высокогорного спуска я не припомню за всю свою жизнь! Будто меня подменили. Ничего не хочу… Хочу только, чтобы меня оставили в покое…

— Что вы сказали? Перепад давления? — спросил Михайлов.

— Ну да, перепад!.. Мы же с вами свернули с серпантина на другую дорогу и в считанные минуты спустились с гор в долину…

— Так это все из-за гор? — переспросил Сергей.

— Ну, конечно, разве вы не чувствуете?

— Конечно же, это горы!.. — с облегчением проговорил Михайлов.

«Что ж, это даже к лучшему», — подумал он и сказал:

— Юрию Владимировичу плохо, помогите ему.

— У меня самого такое ощущение, будто меня молотили цепами, признался Чаплыгин.

— Посадите Юрия Владимировича в свою машину, поезжайте в гостиницу и ждите моего звонка. На всякий случай вызовите к нему нашего посольского врача.

— Но вы сами, Сергей Альбертович, в таком состоянии, что я должен и вас проводить до дома…

— Разве вы не видите? Юрию Владимировичу совсем плохо!..

Чаплыгин и Михайлов помогли Поляковскому забраться в машину капитана.

На развилке, при въезде в столицу, они поехали в разные стороны. Машина Михайлова на большой скорости шла по набережной. Было уже около полуночи. Притормозив, Сергей свернул на мост около столичного предместья, где располагались официальные резиденции главы государства и международных миссий. Скорость на мосту была ограничена. Желтые светильники освещали дорогу.

На правом берегу огней было значительно меньше. По сути, здесь уже начинались окраины города.

О своем состоянии Сергей больше не думал. Теперь он знал, что это всего лишь перепад давления, и даже почувствовал себя несколько лучше. По крайней мере страх, что он не сможет довести машину, прошел. Но голова его была такой же тяжелой и неясной, и ощущение, что все вокруг него происходит будто во сне, не покидало его.

Михайлов свернул налево и ехал теперь по кипарисовой аллее. Вот и двухэтажный коттедж — дом Трофимова, который он снимал у бывшего партийного чиновника.

Кроме парадного подъезда, был ещё покрытый желтым гравием подъезд со стороны строительной площадки, где возводился дворец одного из руководителей республики. По этой дороге Михайлов и направил машину.

У ворот Сергей остановился. Дом был погружен в темноту. Он нажал кнопку звонка у калитки, и сверху загорелась красная сигнальная лампочка. Пониже лампочки в ограду был вделан сетчатый репродуктор. Сергей снова позвонил. Никакого ответа.

«Неужели Трофимова нет дома?..» От этой мысли Михайлова даже бросило в жар. Он ещё раз нажал на кнопку. Наконец в окне мансарды вспыхнул свет. Это был рабочий кабинет самого Трофимова. Значит, Ульяны Генриховны не было дома.

Спустя несколько секунд в репродукторе раздался голос:

— Кто там?

— Это я, Игорь Вячеславович!