Записки бывшего милиционера - Эдуард Скляров

12. Перестройка в стране и головах

Как-то незаметно подкрался и разом обрушился на страну период, который начали как перестройку, а в нашем народе он именуется как катастрофа всего и вся. И это оправданно, так как этот период характеризуется небывалыми — после февральских и октябрьских событий 1917 года и Великой Отечественной войны — общественно-политическими и экономическими потрясениями, начатыми с якобы самыми благими горбачёвскими намерениями перестройки, но закончившимися для СССР геополитической катастрофой. Как говорил бывший премьер России В. С. Черномырдин, «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Насыщенность этого исторического отрезка времени событиями обусловила то, что, рассказывая о себе и среде, в которой жил и работал, я просто вынужден говорить только о некоторых из них. Ибо описывать все события в хронологии, да ещё в их исторической связи, для меня непосильная задача, да и «Записки…» мои не для этого.

В авторской статье «История журнала литературы страны» главного редактора роман-газеты (№ 16 за 2012 год) я вычитал буквально следующее: «…если верить воспоминаниям тогдашнего директора ЦРУ Уильяма Кейси, операция по «ликвидации СССР» вошла в свою финальную стадию. Было принято решение активизировать три направления «воздействия» на ситуацию внутри СССР: экономическое (измотать СССР гонкой вооружения при одновременном резком снижении цены на основной советский экспортный товар — нефть), военное (оказать всемерную поддержку афганским повстанцам), политическое (привести к власти в СССР человека, который своими руками разрушит страну)». И такой человек нашёлся. Весь кошмар начался с Горбачёва, ставшего в марте 1985 года Генеральным секретарём ЦК КПСС.

Мне неизвестно, был ли сам Горбачёв одним из агентов влияния или Запад прекрасно воспользовался его никчёмностью, а потом пьянством и тупостью Ельцина для того, чтобы раз и навсегда покончить с Советским Союзом, реализовав планы Алена Даллеса (директор ЦРУ США) по его разрушению через идеологическое развращение населения страны. И сделано это было руками партийно-советской верхушки СССР, часть которой завербовали и создали в стране на её основе мощную пятую колонну, или, как стало модно выражаться в эти годы, «агентуру влияния». Чего стоит в этом плане хотя бы парочка из этой когорты — члены Политбюро ЦК КПСС Советского Союза Эдуард Шеварднадзе (министр иностранных дел СССР) и Александр Яковлев (член Политбюро ЦК КПСС, главный идеолог страны). О Яковлеве В. А. Крючков (председатель КГБ СССР в 1988–1991 годах) в своей книге прямо писал как об иностранном агенте, на которого регулярно поступали оперативные донесения советской агентуры, о чем Крючков также регулярно докладывал Горбачёву. Но с головы Яковлева так и не упал ни один волос. Он был другом Горбачёва, и это, видимо, было главным, если предположить их совместную работу по выполнению задания одного хозяина. Борис Олейник в своей книге «Неизвестный Горбачёв» писал, что Яковлев, без сомнений, был завербован ЦРУ еще тогда, когда был студентом Колумбийского университета в США.

Максим Брежнев в своей книге о Н. А. Щёлокове — некогда всесильном министре внутренних дел СССР — писал: «Чурбанов (зять Л. И. Брежнева и первый заместитель Щёлокова) рассказывал, что он и Щёлоков располагали информацией о теневых цеховиках Ставрополья, которые «отстёгивали» Горбачёву и его Раисе, в связи с чем была разработана оперативная комбинация: в Ставрополье заслали 30 оперативников, собравших такие материалы на Горбачёва, что южнокорейскому президенту такие деньги и не снились. Но когда руководитель этой оперативной группы вернулся в Москву, его встретили в аэропорту и сразу же препроводили к М. Суслову (главный идеолог страны, член Политбюро ЦК КПСС), который забрал весь материал. На этом всё и закончилось» (Брежнев М. Министр Щёлоков. Москва: Печатный двор «Илигар», 2009). Неспроста на Ставрополье в этот период первый секретарь обкома КПСС имел прозвище Мишка-пакет.

К этому времени (к началу горбачёвской перестройки) бурлила вся социалистическая Европа, которая практически уже к 1984 году перестала быть подконтрольной СССР. Особенно отличилась Польша — извечный «заклятый друг» России. С польской проблемой даже мне пришлось соприкоснуться.

17 октября 1984 года начальник областного УВД В. Н. Вдовин поручил мне вместе с представителями Инфлота и КГБ побывать на польском судне «Гивлиц-2», стоявшем в Архангельском порту, команда которого ударилась в разгул и, более того, активно вела антисоветские разговоры с нашими людьми. Многие из этих польских моряков были членами «Солидарности», которую к этому времени в Польше разогнали.

Посетить судно удалось на следующий день вместе с начальником таможни и начальником Инфлота, нас встретил сам капитан. Кстати, не было ни пограничника у трапа, ни вахтенного на судне. Мы прошли от трапа до каюты капитана этого гигантского судна и никого не встретили. Везде была разбросана одежда, меховые полушубки и т. п. Мне пришлось играть роль старшего и разговаривать с капитаном. Вроде получилось неплохо, хотя я впервые как официальный представитель вел беседу с иностранцем, да еще с капитаном такого судна. Он всё воспринял нормально, но видно было, что его даже не напрягло то, что его команда так безобразно ведет себя на берегу: спекулирует, пьянствует, а отдельные её члены пропадают в городе по два-три дня, и приходится привлекать милицию, чтобы найти какого-нибудь их пропойцу по просьбе того же капитана. Но когда я заговорил о пропаганде его моряками антисоветских взглядов среди наших людей, он тут явно встревожился, стал говорить о трудностях работы с людьми в условиях разброда в его стране, что парторганизация (Польская рабочая партия) на борту состоит всего из пяти человек, что её секретарем является чифстюард, которого смело можно сажать в тюрьму без суда, и он будет знать, за что его посадили. Кстати, чифстюард оказался самым активным спекулянтом из команды. Мы, советские люди, в это время еще не знали, что спекуляция — это обычная частная мелкая коммерция, а не серьёзное преступление (как считалось в СССР), и поляки были всегда доками в этом деле.

Капитан предложил нам коньяк и пиво, но мы с начальником таможни сразу это отвергли, а начальнику Инфлота пришлось, глядя на нас, тоже отказаться. Тогда нас угостили кофе по-варшавски. Страшная гадость, горькая до невозможности, хотя я и молока себе подливал, и сахара положил несколько ложек.

Расстались нормально. Капитан поклялся собрать свою братию и провести с ними беседу, а некоторых членов команды обещал не пускать на берег.