Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Первым выступил секретарь уездного комитета комсомола и рассказал о выступлениях слушателей. В самом конце он говорил о том недовольстве, которое возникло в связи с моим выступлением в женском клубе.

За ним слово взял директор женского клуба, который начал с нападок на меня, дескать, это заметили и женщины, присутствовавшие на собрании: мол, лектор «слишком молод и неопытен», «резок в своих суждениях».

Вот тут-то и выступил наш Муслим Алиев:

— Если с самого начала доклады слушателей партийной школы будут приниматься в штыки, к тому же без всяких на то оснований, никто впредь не согласится выступать. Как известно, молодой перец сильнее жжет, но еда без перца кажется пресной!

Следом за ним поднялся представитель укома, присутствовавший на собрании:

— Будаг Деде-киши оглы — знающий комсомолец! Я сам с интересом слушал его выступление! Просто он задел больное место директора клуба, не пустившего собственную жену и сестру на это собрание!

Его поддержал заведующий отделом пропаганды:

— Активно вмешиваться в жизнь, в ее переустройство — вот истинная цель будущих выпускников партийной школы! Я еще раз порадовался тому, что учиться в партшколу пришли такие люди, как Будаг, что мы с товарищем Муслимом Алиевым не ошиблись, когда принимали его. Здесь раздавались голоса, что лектор был резок в своем выступлении, в своих призывах к женщинам. Нам кажется, что Будаг некоторым образом растерялся после выступлений и нападок отсталой части женского собрания. Ему следовало тут же ответить тем, кто обвинял его в молодости и неосведомленности. Как известно, молодость — быстро проходящий недостаток. А знания у Будага есть, и он доказал это! — Он помолчал немного, а потом продолжил, уже обращаясь непосредственно к директору клуба: — Я бы хотел посоветовать товарищам запомнить следующее: партия громогласно объявила, что в нашей стране мужчины и женщины равноправны, и мы — работники партии — будем претворять это решение в жизнь каждый день, в каждом своем деле и поступках. Кто этого не понимает, тот не с нами! — Он снова обвел взглядом присутствующих. — Не кажется ли вам, товарищи, что дела женского клуба пойдут на лад, если им будет руководить женщина? Кто лучше женщины знает и понимает нужды и заботы женщин? Как получилось, что в таком большом городе, как Шуша, не нашлось ни одной активистки, могущей стать во главе клуба? По-моему, это наша недоработка, товарищи!

Присутствующие зашевелились, заулыбались смущенно. Заведующий женским отделом газеты «Карабахская беднота» что-то пытался сказать заведующему отделом просвещения, но тут с места бросил реплику секретарь уездного комитета комсомола:

— А может быть, поручить эту работу одной из наших учительниц? Они, несомненно, представляют самую передовую часть наших женщин.

— Вот об этом мы и говорили с завотделом «Карабахской бедноты»!

— Да, надо продумать это предложение, — сказал председательствующий и объявил совещание закрытым.

Пока мы совещались, туман, окутывавший горы, рассеялся, небо прояснилось. Словно приблизились к нам покрытые снегом вершины.

* * *

Прошло несколько дней горячей поры наших занятий. Зимние дни становились короче, снег осел и темнел под кронами деревьев, из-под снегового покрова вытекали ручейки.

Уездное начальство выделило школе двух старых буйволов и корову (вдобавок к уменьшающейся с каждым днем отаре). Кериму прибавилось хлопот.

После одного из занятий в драматическом кружке меня встретил в коридоре Новруз Джуварлинский.

— Надо было тебе сказать женщинам на том злополучном собрании, что ты играл Лале-ханум, — может быть, они бы и пожалели тебя!

— А меня не надо жалеть!

Новруз огляделся по сторонам и наклонился к самому моему уху:

— Напрасно ты так думаешь. Очень хорошо, когда тебя жалеют женщины… Вот бы мне на твое место!

Я обошел его стороной:

— Какую чепуху ты городишь, Джуварлинский! — А про себя подумал: «Не так плохи мои дела, если мне завидует Новруз Джуварлинский!»

Да, впервые в жизни мне кто-то позавидовал.

НОВЫЕ НАДЕЖДЫ

Я опять должен был играть женскую роль в новом спектакле «Кто виноват?», поставленном нашим драмкружком. Мужскую роль исполнял парень на полголовы ниже меня. Первую неделю наш режиссер не знал, как быть. А по размышлении решил, что со сцены это будет выглядеть очень смешно, и успокоился.

Я думаю, это даже к лучшему: все будут смеяться и не заметят наших огрехов.

На этот раз все прошло хорошо. «Артисты» выучили свои роли, играли с воодушевлением, слаженно, так что спектакль удался. Зрители нам бурно аплодировали, а в конце многократно вызывали на сцену.

И тут Новруз не оставил меня в покое:

— Мать должна была Будага родить девочкой! Играл так правдоподобно — не догадаешься, что перед нами мужчина!

Ребята расхохотались, но я не обиделся на Новруза; знал, что он по-настоящему мне друг. Это и есть студенческая жизнь — пошутить, посмеяться от души, не вызывая в том, над кем подшучиваешь, обиды или злобы. А иногда и поделишься с товарищем, а в ответ и его вызовешь на откровенность. Если все это уживается вместе, тогда и возникает большая дружба.

«Если бы Новруз не пришел учиться в партийную школу, не обратил бы на меня внимания, как бы я подружился с ним? — думал я часто. — Как здорово, что он выбрал именно меня в друзья! Разве можно на него обижаться?»

О том, что мне удаются женские роли, говорил не только Новруз, но и другие товарищи. Однажды во время репетиции ко мне подошел Микаил Велиханлы, наш руководитель, и, улыбаясь, сказал:

— Ты очень меня радуешь, Будаг! Лучше тебя никто с женской ролью справиться не может. Пожалуй, я поручу тебе роль в новом спектакле. Будешь играть Телли в «Аршин мал алане». — И, помолчав, добавил: — Честно признаюсь, я считал, что лучше меня никто не может исполнять женские роли! А увидев твою игру, Будаг, я понял, что ошибаюсь.

Слов не было выразить мою радость и гордость похвалой Микаила Велиханлы.

В тот день я решил, что театр — именно мое призвание! Я мечтал о том времени, когда буду играть на сцене настоящего театра. Почему-то я видел себя в женских ролях. Мне тогда не приходило в голову, что настанет момент, когда женщины сами будут превосходно играть свои роли. Я ратовал за равноправие женщин, но не связывал его с возможностью прихода женщины в театр.

Прошло совсем немного времени, и я уже не так уверенно говорил о будущей своей специальности.

Как-то я наблюдал за тем, как Мехмандар-бек осматривает слушателей в кабинете доктора и я тут же подумал, что хорошо бы, стать врачом, исцелять людей