Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой - Александр Анатольевич Васькин

Отлично владевший словом, Примаков интересно писал о странах, где ему выпало побывать — Китае, Афганистане, Японии. С новым мужем Лиля будет вести кочевую жизнь, разъезжая с ним по местам его военной службы. Новый брак поставил ее в несколько иное, более высокое положение, нежели то, в котором она пребывала ранее. Из музы поэта она стала генеральской женой. Изменился и круг общения — в Спасопесковском стали бывать друзья мужа: Тухачевский, Уборевич, Якир. Изменилась и среда общения, привлекавшая новых персонажей и отсекавшая тех, кто в нее не вписывался.

Как-то в Спасопесковский заехала Лидия Чуковская, Брики — рассказывала она Ахматовой — ей не понравились: «Общаться с ними было мне трудно: весь стиль дома — не по душе. Мне показалось к тому же, что Лиля Юрьевна безо всякого интереса относится к стихам Маяковского. Не понравились мне и рябчики на столе, и анекдоты за столом…» Осип вызвал наибольшее раздражение: «Оттопыренная нижняя губа, торчащие уши и главное — тон не то литературного мэтра, не то пижона». Лишь Примаков произвел хорошее впечатление — молчаливый и «какой-то чужой им». Буржуйские рябчики (с ананасами) — это не бутерброды и пирожки; Примаков да и сама Лиля снабжались из спецраспределителя, куда вход Чуковской и Ахматовой был заказан. А ведь еще недавно другой близкий Лиле человек прямо подчеркивал социальную принадлежность этих самых рябчиков.

Чуковская посетовала: «Очень плохо представляю себе там, среди них, Маяковского». И здесь Ахматова сказала очень интересную фразу: «Литература была отменена, оставлен был один салон Бриков, где писатели встречались с чекистами… И вы, и не вы одни, неправильно делаете, что в своих представлениях отрываете Маяковского от Бриков. Это был его дом, его любовь, его дружба, ему там все нравилось. Это был уровень его образования, чувства товарищества и интересов во всем. Он ведь никогда от них не уходил, не порывал с ними, он до конца любил их». Иными словами, для Анны Андреевны и Маяковский, и Брики, и чекисты — все было едино. Вот почему в биографической литературе бытует мнение, что с чекистами Лилю познакомил Маяковский, а Агранова он представлял богеме в Гендриковом переулке как «друга советской творческой интеллигенции».

А вот еще один богемный маскарад, на Новый, 1936 год. Среди его участников — руководящий состав Красной армии. Любитель игры на скрипке обрядился бродячим музыкантом со скрипкой же в руках, королем трефовой масти оделся Якир, а главная героиня натянула на себя ночную рубаху цвета морской волны «…с пришитыми к ней целлулоидными красными рыбками, рыжие волосы были распущены и перевиты жемчугами». Лиля захотела поиграть в русалку. Все веселились, пили шампанское, ели апельсины, фотографировались, желали друг другу самого наилучшего в наступающем году, а хозяйке дома — большой любви и счастья. Не сбылось — Примакова арестовали в августе 1936-го, пытали, выбив показания на остальных участников маскарада. Всех приговорили к расстрелу. На салонных маскарадах Лиля словно отпевала своих мужчин. И почти всегда это был пир во время чумы, будь то маскарад перед Февральской революцией или пирушка в разгар массовых репрессий.

В репрессиях этих не покладая рук участвуют Лилины друзья с Гендрикова, которых она не забывает и на Арбате. Часто видится с Аграновым и его женой. Примечательно, что, попав на Лубянку, Примаков увидится там с Аграновым — там тоже будет маскарад, но своеобразный. Агранов — следователь, а Примаков — подследственный. А затем Агранов тоже превратится в обвиняемого, даст показания на многих своих коллег, в том числе побывавших и у Лили в Спасопесковском.

Лилю Брик после ареста и расстрела Примакова не посадят, что также удивительно — жены, дети раскрытого в недрах РККА заговора отправятся вслед за своими мужьями и отцами. А с Лили — как с гуся вода. Хотя материалов на нее следователи «насобирали» в избытке, ее тесное общение с иностранцами и «врагами народа», коих среди ее окружения было хоть пруд пруди, открывало ей прямую дорогу на лесоповал (а то и похуже), но Сталин будто бы самолично вычеркнул ее из расстрельного списка: «Нэ будэм трогать жену Маяковского!» Легенда красивая. В 1938 году вскоре после расстрела Примакова у Лили — новый супруг — литературовед Василий Катанян, теперь он стал третьим членом этой семьи.

В 1940 году в Спасопесковский вновь приходят поэты: молодые Борис Слуцкий, Николай Глазков, Михаил Кульчицкий, Павел Коган. Слуцкий рассказывал о собраниях литературного кружка в Спасопесковском: «Как-то так получилось, что вести кружок вызвался Осип Максимович Брик. Кроме меня из его кружковцев профессиональным литератором стал еще Владимир Дудинцев. Зимой сорокового, вероятней всего в январе, я хорошо это помню, потому что зима была ужасно суровой, Брик как-то позвал меня к себе. И с того времени я стал там бывать регулярно, и литературный кружок в более узком составе переместился с улицы Герцена (Слуцкий учился на юрфаке МГУ. — А. В.) в Спасопесковский переулок, в квартиру Бриков. Надо было только раз увидеть Лилю Юрьевну, чтобы туда тянуло уже, как магнитом. У нее поразительная способность превращать любой факт в литературу, а любую вещь в искусство. И еще одна поразительная способность: заставить тебя поверить в свои силы. Если она почувствовала, что в тебе есть хоть крохотная, еще никому не заметная, искра Божья, то сразу возьмется ее раздувать и тебя убедит в том, что ты еще даровитей, чем на самом деле. Лиля сказала мне: “Боря, вы поэт. Теперь дело за небольшим: вы должны работать, как вол. Писать и писать. И забыть про все остальное”. И я ей поверил. Только ей — и Осипу Максимовичу, который уверил меня в том же. Кто бы и что бы потом мне ни говорил, я всегда помнил только Лилины слова: “Боря, вы поэт”. Эти слова не столько вызывали гордость, сколько накладывали обязанность. Самый большой стыд — это если нечем было отчитаться перед Лилей при очередном ее посещении». Визиты молодых поэтов и коллективные чтения в Спасопесковском продлятся недолго — скоро начнется война, затем эвакуация, Кульчицкий и Коган погибнут на фронте.

Важнейшая перемена в жизни Лили случится в феврале 1945 года — поднимаясь к себе домой на пятый этаж, от сердечного приступа умрет Осип Брик. Так для Лили навсегда исчезла формула тройственного союза. Позднее она скажет, что в своей жизни она любила только Осю.

Во второй половине 1940-х годов в гостях у Лили и Катаняна бывают Эльза Триоле и Луи Арагон (своего французского шурина Арагона Лиля ласково величала «Арагошей»)