Генерал в Белом доме - Роберт Иванов

Компетентным органам США задолго до запуска советского искусственного спутника Земли стало известно, что американцы серьезно отстают от Советского Союза в реализации своей космической программы. В мае 1955 г. на заседании Национального совета безопасности Пентагон настаивал на форсировании военных аспектов этой программы. Нельсон Рокфеллер делал упор на пропагандистском значении будущего запуска первого американского спутника. В отличие от них «наиболее важным для Эйзенхауэра с точки зрения программы (запуска американского спутника Земли. – .Р. И.) был энтузиазм сообщества ученых».

Уже недалекое будущее показало, что Эйзенхауэр был прав. Не усилия Пентагона и мощной пропагандистской машины США обеспечили успешное выполнение американской космической программы, а эффективная работа ученых страны.

«Реакция многих уважаемых лиц, последовавшая сразу же после запуска (советского спутника. – Р. И.), была равносильна шоку… некоторые проводили аналогию с Пёрл-Харбором»[747].

Была и противоположная точка зрения. Директор ЦРУ Аллен Даллес 10 октября 1957 г. на заседании Совета национальной безопасности заявил, что появление спутника свидетельствует только о том, что «Хрущев запустил в космос все свои пропагандистские аргументы»[748]. Очевидно, А. Даллес пытался как-то приуменьшить масштабы очередного провала ЦРУ. Разумеется, в США знали, что Советский Союз готовит запуск искусственного спутника Земли, но, по данным американской разведки, это должно было произойти в конце 1958 г. Не ожидало главное разведывательное ведомство США и такого оглушительного резонанса на советский успех в США и в мире в целом.

Запуск советского искусственного спутника Земли стал бесспорным свидетельством того, что Советский Союз опередил США в развитии ряда новейших отраслей науки и техники. Все это требовало внесения принципиальных коррективов в американский внешнеполитический курс.

Весть о запуске советского искусственного спутника Земли застала Эйзенхауэра в Геттисберге, где он проводил выходные дни. Белый дом шумел как потревоженный улей, писал обозреватель. После сообщения о запуске спутника целая неделя была «сплошным кошмаром. Большое число лиц из Пентагона … и Капитолия сновали в офис президента и обратно. У каждого нового посетителя физиономия была более вытянутой, чем у предыдущего». Переполох на американском правящем Олимпе не оказал сколь-либо заметного воздействия на Эйзенхауэра. «Президент выглядел как самый спокойный человек в Белом доме. Он терпеливо выслушивал противоречивые советы помощников и в конце дня, как отметил секретарь очень поздно, сыграл партию в гольф»[749].

На фоне спокойного поведения президента особенно отчетливо просматривалась болезненная реакция на советский прорыв в космос со стороны ВПК и членов конгресса, высказавшихся за резкое увеличение военных расходов, в первую очередь, на ракетостроение. «Президент был взбешен … Реагируя на требование конгресса об увеличении производства бомбардировщиков и ракет, Айк заявил, что сенаторы-демократы, очевидно, планируют «убить каждого русского три раза»[750].

Уже 9 октября 1957 г. на своей очередной пресс-конференции Эйзенхауэр вынужден был отвечать на многочисленные вопросы журналистов в связи с запуском спутника в СССР. Президент был спокоен, выдержан, на градом сыпавшиеся вопросы отвечал по существу, не поддаваясь эмоциям, он не принижал значения запуска спутника и не делал из этого никакой трагедии для США. Еще 8 октября на встрече со своими военными и научными советниками Эйзенхауэр заявил: «Мы не должны всякий раз менять наши программы, реагируя на очередной шаг русских». Этой же точки зрения Эйзенхауэр придерживался и на следующий день, выступая на пресс-конференции. Президент признал важное «психологическое значение» того, что русские первыми вышли в космос», но отметил, что это не повод для того, чтобы «впадать в истерию»[751].

В серии своих выступлений после запуска спутника Эйзенхауэр подчеркивал «важность науки как составной части безопасности страны с расчетом на дальнюю перспективу». Президент говорил, что в Советском Союзе выпускник средней школы имел в своем образовательном багаже 5 лет изучения физики, 4 года – химии, один год – астрономии. Эйзенхауэр подчеркивал, что отнюдь не всем молодым американцам надо быть учеными и инженерами, но увеличение внимания к точным наукам в школе приведет к «росту Америки». Президент настойчиво пропагандировал мысль о том, что нельзя экономить на науке, надо всемерно развивать научный потенциал страны[752].

В США резко, на порядок были увеличены государственные ассигнования на развитие науки, что не замедлило дать свои быстрые положительные результаты.

Убедительное напоминание современным российским «реформаторам», пытающимся экономить на научном потенциале страны.

Когда было объявлено о запуске в СССР второго спутника, члены сенатской комиссии по иностранным делам во главе со своим председателем сенатором Расселом сразу же собрались в Вашингтоне. После совещания в Пентагоне обычно невозмутимый Расселл заявил, что он был «шокирован и терроризирован, узнав, что Советы успешно решили такие важнейшие проблемы, которые пока даже не планируются в Вашингтоне»[753].

Запуск советского спутника показал неэффективность важнейших американских военных мер, направленных против Советского Союза. «Эйзенхауэр создал разведывательную сеть глобального масштаба, окружил Россию ракетами. Но когда в 1957 г. был запущен спутник, его престиж резко упал»[754]. Для Эйзенхауэра запуск спутника в СССР был большой неожиданностью, но он понимал закономерность этого явления, трезво оценивая растущую силу Советского Союза. На это обращал внимание брат президента Милтон[755].

Эйзенхауэр действительно был одним из тех немногих государственных деятелей США, которые понимали, что Соединенные Штаты не всемогущи и им не все дозволено. «Точно так же как Эйзенхауэр был последним президентом США, признававшим за конгрессом право решать вопрос об объявлении войны, он был и последним президентом, признававшим, что даже у Соединенных Штатов ограниченные возможности»[756].

Президент относился к числу тех американских руководителей, которые пытались разобраться в вопросах, далеко не легких для людей, с младенческих лет воспитанных на частнособственнических идеалах.

17 июня 1953 г. Эйзенхауэр, выступая на пресс-конференции, поставил перед журналистами такой вопрос: «В чем причины того, почему мы не в состоянии сегодня познать, что происходит в мире? Кто из вас прочитал «Вопросы ленинизма»? Многие ли из вас серьезно изучали Карла Маркса и исследовали развитие марксистской теории до ее практического применения в наши дни»?