Теория доказательств - Владислав Лоер

«Реалистов» отличает от других школ наиболее откровенный и прямой отказ от принципа законности. Закон, которому судья «может следовать или не следовать», рассматривается ими не как действующее право, а как «бумажное право», фикция. По мнению сторонников «реалистической школы», в законе нельзя установить общих правил поведения, поскольку невозможно учесть и предвидеть всего многообразия факторов, определяющих конкретное право данного человека. О сформулированных в законе в общей форме правах можно только догадываться, они еще неизвестны, если не вынесено судебное решение. В соответствии с этой доктриной только суд, имеющий дело с конкретными условиями и руководствующийся «социальной выгодой», может устанавливать право. «Судьи, — утверждает Джером Фрэнк, — несомненно создают нормы права, которые отражают их взгляды относительно желательной социальной политики» Отказ от законности сочетается с отрицанием объективной истины. По мнению «реалистов», значим только субъективный опыт судьи, и поэтому «установленные по делу факты нельзя приравнивать к фактам действительности, которые можно обозначить, применяя термин Канта, как „факты в себе“». Гносеологическая основа «социологической» и «реалистической» школ —философия прагматизма —американский вариант субъективного идеализма периода империализма. Прагматизм не признает объективную реальность и возможность ее познания, отрицает объективный характер истины. Реальным признается все то, во что люди решили верить, и наоборот, все то, во что они верят, — реально. Следовательно, реальность зависит от человека, который творит ее в своем сознании в форме веры. Отрицание объективной реальности влечет и отрицание объективной истины. Признавая истинным все то, что практически полезно, выгодно, вплоть до идеи бога, прагматизм выступает против науки, знания, истины. Прагматизм не единственное течение современной буржуазной философии, отрицающее объективный характер истины и возможность ее достижения, которое используется современными теоретиками буржуазного права для «снятия» проблемы истины в судопроизводстве. Из многих течений буржуазной философии, стоящих на тех же исходных гносеологических позициях, следует назвать неопозитивизм как наиболее распространенную в настоящее время философию субъективно-идеалистического толка.

При всем разнообразии вариантов, течений в этой философии все неопозитивисты, опираясь на идеалистически истолкованную математическую логику и семантику, по сути дела отрицают возможность познания объективной действительности. Мир рассматривается ими как логическая конструкция из чувственных данных, ощущений или высказываний о них. Человек в познании ограничен рамками своих высказываний об ощущениях; а смыслу слов, которые находятся в формальных отношениях между собой, ничто не соответствует в природе. Перенося неопозитивистские конструкции в теорию доказательств, буржуазные процессуалисты скрывают за сложными семантическими дискуссиями подмену достоверности проблематичностью знаний и реальной обоснованности —субъективным усмотрением «Буржуазные учения и школы, — говорится в Программе КПСС, — не выдержали исторической проверки. Они не смогли и не могут дать научного ответа на вопросы, выдвигаемые жизнью. Буржуазия уже не в состоянии выдвинуть идеи, которые могли бы увлечь за собою народные массы. Все больше людей в капиталистических странах порывают с буржуазным мировоззрением. Буржуазная идеология переживает глубокий кризис». Только марксистско-ленинская философия дала цельную, подлинно научную теорию познания Гносеология диалектического материализма, как и вся марксистско-ленинская философия, является партийной наукой. Перед ней стоит задача познания закономерностей развития природы и общества в том виде, как они существуют в действительности. Гносеологической позиции рабочего класса чужда классовая ограниченность. Как наиболее прогрессивный, передовой класс, пролетариат заинтересован в правильном познании объективных законов, сущности явлений природы и общества, ибо без этого его революционная деятельность, направленная на изменение природы и общества, не может осуществляться. Партийность марксизма-ленинизма совпадает с объективностью и состоит в требовании полной объективности науки, в верном отражении объективной действительности. Наука диалектического материализма разоблачила идеалистические теории о невозможности познания окружающей действительности, рассеяла сомнения в достоверности человеческих знаний. Исторически развивающаяся общественная практика служит доказательством того, что человеческое познание верно отражает объективную реальность и способно достичь объективной истины. Не представляет исключения и познание, осуществляемое в уголовном судопроизводстве. Обстоятельства совершенного преступления также полно и точно могут быть познаны, как и другие явления объективной действительности. Под объективной истиной марксистская философия понимает такое содержание человеческих знаний, которое правильно отражает объективную действительность и не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества. Проблема истины в марксистской философии есть проблема познания действительности, а не проблема «познания истины» Истина —результат правильного познания объективной действительности, а не сама действительность. Она объективна потому, что ее содержание соответствует отражаемому объекту. Марксизм не признает никакой другой истины, кроме объективной. «Для материалиста наши ощущения суть образы единственной и последней объективной реальности, — последней не в том смысле, что она уже познана до конца, а в том, что, кроме нее. нет и не может быть другой…. Быть материалистом значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств» Естественно, что социалистическое правосудие не может довольствоваться субъективными предположениями, догадками об обстоятельствах совершения преступления Выводы органов расследования и суда о виновности обвиняемого в совершении преступления должны быть истинными. Возможность установления истины и ее понимание как истины объективной не всегда одинаково трактовались в теории доказательств. Так, А. Я. Вышинский в 1937 году писал, что условия судебной деятельности ставят судью перед необходимостью решать вопрос с точки зрения установления максимальной вероятности тех или иных факторов, подлежащих оценке. Позднее А. Я. Вышинский продолжал пропагандировать эту же концепцию, внеся в нее лишь ряд оговорок Такое решение вопроса об объективной истине в уголовном процессе глубоко ошибочно. Вероятность, понимаемая как проблематичное, предположительное представление о том, что имело место в действительности, не равнозначна достоверности и не может служить основанием для приговоров советского суда. Понятно, что подавляющее большинство советских ученых-юристов не разделяло этих воззрений. И тем не менее до разоблачения партией культа личности и обстоятельной критики в партийной и юридической печати ошибочных взглядов А. Я. Вышинского его концепция препятствовала разработке в теории доказательств правильного представления о природе и содержании истины в уголовном процессе. В частности, она создавала определенную почву для неправильного противопоставления отдельными авторами средств и методов познания и обоснования выводов при исследовании обстоятельств уголовного дела средствам и методам, применявшимся в других областях человеческой деятельности (естественнонаучной, технической и т. п.), как якобы менее надежных. Само понятие вероятности подчас использовалось не в строгом научном смысле, а как синоним ошибочности или дефектности знания. Такого рода высказывания, ориентировавшие по существу на допустимость ошибок при вынесении приговора как неизбежного зла в судопроизводстве, содержались, в частности, в некоторых работах С. А. Голунского 30-х годов. Он определял истину как «ту степень вероятности, которая необходима и достаточна для того, чтобы положить эту вероятность в основу приговора». Несколько позднее аналогичную точку зрения высказал М. А. Чельцов. По его мнению, фактическая достоверность во многих отраслях практической деятельности представляет степень вероятного знания, а «специально в отношении уголовно-судебной достоверности надо заметить, что в большинстве случаев она основывается не на законах природы, даже не на эмпирических правилах, а только на приблизительных обобщениях». И далее: «Мы говорим, что в деле нет „разумного“, т. е. практически существенного сомнения, хотя возможность теоретического сомнения нередко все же остается. В таких случаях, сознавая, что наш вывод по делу ничем реально не опровергается, мы принимаем его за истину» Пытался обосновать правомерность вынесения приговоров при «максимальном приближении к истине» и В. С. Тадевосян.