Рождение страйсера ’Эрден’ (СИ) - Маккей Алена

За то время, что Рин провёл в больнице, мать ни разу не навестила его и даже не позвонила, чтобы справится о его здоровье. Так что он не знал, стоит ли возвращаться домой. Но куда он мог пойти? Ему было шестнадцать лет, а он уже потерял всё: семью, друзей, жизнь. В день выписки на пороге больницы Рин увидел бабушку. Она забрала его к себе в небольшой, утопающий в зелени, провинциальный городок высоко в горах. Тихое, спокойное место лишённое городской суеты. В детстве он любил сюда приезжать. Из окна его комнаты на втором этаже открывался потрясающий вид на город. Рин часами мог сидеть около него, наблюдая, как ночь сменяет день, солнце медленно уползает за горизонт уступая место лунею и в городе начинают загораться огни, встречающиеся в небе с миллиардом звёзд.

Благодаря природной красоте и расположенным в горах термальным источникам, в это место часто съезжались туристы, так что бабушка открыла в своём доме рёкан — небольшую гостиницу, оформленную в традиционном японском стиле, и периодически проводила там традиционные чайные церемонии. Рина они завораживали своей неспешностью и аккуратностью, а сам чай пленил с первого глотка, такого он больше нигде не пил. Но всё это было так давно. Последний раз он был здесь около восьми лет назад, и сейчас это место не вызывало у него никаких чувств. Теперь это было просто место, в котором Рину придётся прожить несколько лет до окончания школы. Чтобы не быть для бабушки обузой, он стал помогать ей в рёкане. Денег за это он не брал, хватит и того что она его кормила. После всего случившегося он снова стал больше походил на тень, чем на человека. Вся его жизнь превратилась в жалкое и скудное существование. Он ни с кем не общался, никуда не ходил, ни чем не интересовался. Школа и гостиница были единственными местами, которые он посещал. Бабушка не приставала к внуку ни с расспросами, ни с советами, и Рин был благодарен ей за это. Но воспоминания продолжали мучить его. Каждый раз закрывая глаза, он вновь и вновь видел страшные кадры, как человек в маске убивает его друга, а потом с безумной улыбкой смотрит на него и смеётся. А он лежит на земле в луже крови, не в силах помочь другу. Это сводило с ума. Несколько раз он пытался покончить с собой. Но в последний момент его останавливал возникающий перед глазами образ бабушки, с доброй улыбкой смотрящей на него. И Рин продолжал жить.

После окончания школы, он снова вернулся в Токио. Перед отъездом бабушка дала ему немного денег, которых ему хватило, чтобы снять себе небольшую квартирку. Экзамены в школе он сдал плохо, и даже не стал пытаться поступить в вуз, так что о хорошей работе можно было забыть. Несколько раз он ходил на собеседование, и даже устроился продавцом в магазинчик. Но после жизни у бабушки, большой город стал угнетать его. Ему было не комфортно в толпе, когда кто-то нарушал его личное пространство. Шум проносящихся машин и речь прохожих, случайные взгляды и прикосновения, всё это вызывало в нём ужас. С каждым днём ему всё больше хотелось отгородиться от общества.

Он стал мнительным, у него развилось навязчивое желание избегать какого-либо контакта с людьми. В итоге он уволился с работы и больше даже не пытался куда-то устраиваться. Каждый месяц бабушка переводила ему небольшую сумму, которой вполне хватало, для его скромного существования. На улицу он выходил крайне редко, практически всё время проводя дома, погрузившись в собственные мысли. В его стране такое поведение было не ново, таких как он называли Хикикомори. Кто-то считает таких людей бездельниками, другие называли больными, но все сходятся на одном, хикикомори — проклятье современного общества, а иметь сына Хикикомори — позор для семьи. Но Рина это мало заботило, семьи у него больше не было, только бабушка, которую вряд ли побеспокоят подобные предрассудки.

Но спустя год на пороге его квартиры появилась мать, и начала уговаривать сына вернутся к нормальной жизни. Сперва Рин обрадовался, хоть с их последней встречи прошло уже больше пяти лет, и за всё это время она ни разу не интересовалась судьбой сына, но она была для него родным человеком. Мать стала навещать его каждую неделю, и они много общались. Оказалось, после ухода Рина её жизнь стала налаживаться. Она бросила пить, устроилась на хорошую работу и сейчас даже собиралась снова выйти замуж. Рин не спрашивал, почему она не искала его, просто радуясь, что сейчас она была рядом. Хоть он этого и не показывал, но их разговоры помогали ему отвлечься от мучивших его мыслей. Он ждал каждую встречу с мамой, и даже подумывал познакомиться с её новой семьёй. Но однажды мама попросила сына переехать в другой город. Рина это обескуражило.

Зачем мне переезжать? — удивился тогда он.

Поначалу он и правда подумывал вернуться к бабушке, но сейчас уже привык к такой жизни, поэтому отказался. На отказ мать отреагировала негативно, и высказав ему, что он думает только о себе, ушла, хлопнув дверью. Рин ждал, что она вернётся и объяснит, что произошло, но вместо этого она наняла для него психиатра. Тогда Рин понял, всё, что она делала, было не ради него, а ради себя. В её жизни наконец стало всё хорошо. А внезапно объявившийся сын хикикомори, ещё и поселившийся, по случайности, в том же районе, портил все её планы. Она так переживала, что её будущий муж или коллеги по работе узнают про него, что решила избавиться от сына. Это стало последней каплей для Рина.

Он совсем замкнулся в себе, никого не впускал, ни с кем не разговаривал и сам совсем перестал выходить из дома. Вся его жизнь сузилась до одной маленькой квартирки, которая заменяла ему целый мир. Каждую ночь он заворачивался в одеяло и погружался в мир кошмаров. Ему снилось, как он падал в тёмном туннеле, из стен которого вылезали ужасные монстры и жуткие твари, пытающиеся схватить его, а в конце всегда появлялся убийца в маске. С безумным смехом он размахивал своей окровавленной битой, и было в этом смехе что-то очень знакомое Рину, но что, он никак не мог понять. В этот момент он всегда просыпался весь в поту, долгое время не в состоянии понять где находится и что с ним произошло. Он уже с трудом отличал сны от реальности. Его мучило чувство усталости, он потерял аппетит, день сливался с ночью, у него начинались галлюцинации, ему казалось, что кто-то бродит по его комнате и следит за ним. В таком состоянии он прожил несколько лет, видя один и тот же кошмар во сне и наяву. Вот и сейчас он вновь начал в него погружаться.

Рин закрыл глаза и тряхнул головой, пытаясь избавится от видения. Но это было бесполезно, видение не исчезло, а наоборот начало разрастаться, заполняя собой всё вокруг. Он опять был в том страшном туннеле и со всех сторон его окружали различные монстры, тянущие к нему свои руки, лапы, кости, щупальца. а в конце туннеля стоял тот самый человек с битой. Неспешно он начал приближаться, заполняя всё вокруг своим безумным смехом. Рин весь затрясся и начал сжиматься, скручивая себя в калачик как напуганная мокрица.

— Нет! Не хочу! Не надо! Помогите! — закричал он, и в этот момент увидел перед собой ту самую девушку из сада, только вместо кимоно на ней был одет облегающий костюм фиолетового цвета, и золотая броня, обвивающая её руки, ноги и грудь будто узор.

В руках у неё были два меча изогнутой формы, состоящие из множества мелких заточенных кусочков вставленных друг в друга, а из лопаток торчали металлические палки похожие на плечевые кости крыла, из которых выходили покрытые шипами цепи, прицепленные к рукоятям мечей. Монстры развернулись и направились в её сторону, но она стояла неподвижно, как кукла. Лишь её цепи вдруг начали извиваться, воспарив в воздух. Затем по ним пронёсся яркий фиолетовый огонёк и зажёг мечи. В ту же секунду девушка будто ожила, и плавными движениями начала кромсать окруживших их существ. Её движения были настолько лёгкими и грациозными, что казалось, она танцует. Существа бросились врассыпную, но бежать было некуда. Её мечи разделялись и удлинялись, танцуя в воздухе вслед за цепями, будто две змеи танцующие под дудку заклинателя. Они рубили одно за другим существо, оставляя за собой зелёный слизкий след. Вскоре вокруг не осталось никого кроме безумного убийцы. Но он стоял неподвижно, всё ещё заливаясь смехом.