Дом - Робер Колонна д’Истрия

почерневшие от морских брызг старые балки. Ее ожидала тысяча дел. Столько же – неулаженных вопросов и нерешенных проблем. Заботы в невероятном количестве сплетались в клубок, не давая ни о чем думать. Надо было проследить за сносом – чтобы не повредили то, что решено сохранить; в этом плане Робер был ценным помощником, дотошным, все понимающим, но этот этап стройки ожидался непростым: важно не совершить ничего непоправимого, – другой заботой был вывоз строительного мусора, который пока был свален на участке в ожидании, когда за ним приедет грузовик. На континенте – любом – это было бы просто; на острове же приходилось ждать приезда компании по вывозу мусора, которая никогда не назначала точных дат; она приезжала дважды в год, а то и реже, иногда не давала о себе знать по несколько лет; надо было записываться в очередь, ждать, терпеть, упрашивать и молить небеса – или мэра, или хозяина компании, – чтобы это ожидание не затянулось на месяцы или годы, что всегда было не исключено. А Х приходилось одновременно думать и о дальнейшем, то есть о самом строительстве. Работы еще толком не начинались, но надо было заказывать материалы, много всякой всячины, такие вещи, о которых Х и не слыхала, хотя наверняка где-то уже ими пользовалась, сама того не зная. Она впервые узнала о септиках и инфильтрационных траншеях. Познакомилась с продажами бетона и открыла для себя мир – непостижимый – продаж древесины. Ей пришлось заказывать кожухи и трубы. Она освоилась с единицами измерения и нормами этих вещей, зарытых в землю, невидимых, необходимых. Она покупала провода, клапаны, муфты, колена, штуцеры; она узнавала, выясняла, сравнивала, ошибалась, меняла, вновь и вновь покупала целые коллекции вещей, которые будут скрыты под фундаментом ее будущего жилища, обеспечивая его бесперебойное функционирование на радость будущим жителям – и ей.

С тех пор как Х приезжала сюда, она постоянно слышала, как своего рода рефрен, что на острове – на любом острове; явление это, похоже универсальное: все на острове, говорят, происходит не так, как где бы то ни было еще, – снабжение – дело долгое: раньше она слышала это, теперь убеждалась, на собственной шкуре познавая загадочную реальность, отличавшую острова от всех других мест на свете. Остров – это не только суша, окруженная водой, это особый мирок, не подчиняющийся тем же психологическим, экономическим, культурным и прочим законам, по которым живет остальной мир.

О чем думала Х по дороге к своему участку? О своем доме. Неизбежно. О преобразованиях своего дома. Об этапах его строительства. Она держала в голове все трудности, обозначенные Робером, все проблемы, ожидавшиеся при продвижении стройки. Это было неотвязно, увлекательно, утомительно.

Переход от мира духовности к миру реалий – одна из самых волнующих трудностей для художника, творца: ведь в этом преображении он вдыхает жизнь в то, чем живут его мысли. Это еще и самый тяжелый этап пути, к концу которого творец рискует выгореть – а то и разбиться о рифы реального мира. Х создала свой дом в уме, в душе – теперь она претворяла замысел в конкретную реальность. Дело непростое и полное подвохов, для которых вся мудрость этого мира давно придумала изречения и советы: можно ли идти, глядя на звезды, с камнем в ботинке? Умственная работа, которой не предвиделось конца, захватила все ее сознание. Ее голова кипела от забот и хлопот, обуреваемая всевозможными вопросами, – одни были давние, знакомые, ожидаемые, другие в новинку, неожиданные, которые ей приходилось рассматривать со всей серьезностью. В таком лихорадочном – но плодотворном – возбуждении ее уму было недалеко до перегрева.

Х поднималась к своему дому пешком по жаре. Ей хотелось освоиться на месте. Да и пройтись полезно, не помешает немного поупражняться и отвлечься. Мыслями она не могла оторваться от суммы конкретных проблем, требовавших решения, времени и нервов, порой мучительных, и теперь переключалась – чтобы они не захватили ее целиком – на контраст между всеми этими сложностями и бесконечным, можно сказать, подъемом намеченной цели, этого дома, строящегося под знаком красоты и своего рода величия.

Она шла на солнцепеке и невольно вспоминала все затруднения, канава оказалась слишком мелкой или слишком глубокой, она уже не помнила, во всяком случае неподходящей, и ее пришлось засыпать, землекоп их подвел, решив не работать больше на острове, – придется искать ему замену; новая проблема в перспективе – на складе закончились материалы, что-то прибывало сломанным, что-то забывали – экспедитор ли, перевозчик, посредник: на острове никогда не знаешь – потерянный груз или доставленный по неверному адресу – может быть, на другой, далекий, остров или на континент, еще дальше. Ей хотелось бы наплевать – и иногда удавалось обо всем этом забыть. Сейчас она шла, пришибленная, замотанная. Неспособная уйти от проблем. На солнцепеке.

Досадно, что ее одолевали только конкретные заботы, оставлявшие мало места – как ей думалось – воображению. После того как она долго мечтала о своем будущем доме, представляя его себе в каком-то смысле эфирным, бесплотным, ей пришлось спуститься на грешную землю – и столкнуться с вопросами, которые она считала скучными, наверно, потому, что никогда не проявляла к ним интереса… Однако не могла избавиться от мысли, что от этих практических соображений зависит успех ее предприятия – без них построить дом было невозможно, – и что ответы на эти вопросы таились в терпеливом, неустанном каждодневном труде… Как художник постоянно рисует, как музыкант играет гаммы, как писатель пишет, зачеркивает, переписывает, правит, Х со своим домом должна была учиться, тренироваться, ничего не оставлять в тени, проверять и перепроверять.

Она поднималась в гору на солнцепеке, карабкалась по склону, потела. На обочине дороги женщина в своем саду поливала гортензии. При виде Х она пошла ей навстречу. Всмотрелась в нее, две женщины постояли некоторое время, уставившись друг на друга и наконец друг друга узнали.

– О, Беренис! Вот не ожидала! Рада тебя видеть!

– Х, глазам не верю! Как поживаешь? Что ты здесь делаешь?

Эти две женщины знали друг друга детьми – на острове, – потом потерялись. Они не виделись с дня рождения одной подружки, когда той исполнилось десять лет. Никто не молодеет. Почему они больше не общались? Может быть, потому что у них было мало общего. Или потому что Беренис на время покидала остров. Или просто так распорядился случай. Какая разница?

Х обливалась потом.

Беренис, державшая в руке полотенце, обтерла ее – сказав попросту, что так можно и простудиться, – и терпеливо промокнула все следы влаги на лице той, которую не видела так давно, ставшей для нее совершенной незнакомкой. Х не противилась этой заботе, найдя в ней утешение. Она была ею тронута – тронута вниманием Беренис, тронута мыслью, что ее бывшую подружку по играм потрясла картина, которую представляла собой