Как-то раз Платон зашел в бар… Понимание философии через шутки - Томас Каткарт

Герой следующего анекдота, Билл, — похоже, ученик Хьюма, — подвергает предполагаемое чудо проверке, но в конце концов приходит к выводу, что альтернативные объяснения еще менее правдоподобны.

Как-то Билл пожаловался своему приятелю на сильную боль в локте. Тот посоветовал ему обратиться к мудрецу-отшельнику, живущему неподалеку в пещере.

— Просто оставь бутылочку со своей мочой у входа в пещеру. Он помедитирует над ней и потом волшебным образом поставит тебе диагноз и скажет, что делать.

За это он берет всего 10 долларов.

Рассудив, что ничего не теряет, Билл помочился в баночку и оставил ее у входа в пещеру вместе с десятидолларовой банкнотой. На следующий день на том же месте его ждала записка: «У вас — лучеплечевой бурсит, или “теннисный локоть”. Делайте теплые ванночки для локтя. Не поднимайте тяжестей. Через две недели вам станет лучше».

Тем же вечером Билл заподозрил, что «чудо», на самом деле, было лишь шуткой его приятеля, который сам написал эту записку. Подумав, Билл решил подшутить над приятелем. Он смешал в баночке воду из-под крана, мочу своего пса, сына и жены, под конец добавив еще и собственной спермы. Эту смесь он вновь оставил у входа в пещеру вместе с банкнотой. Затем, позвонив приятелю, он невзначай обмолвился, что у него появились новые проблемы со здоровьем, и он решил вновь обратиться к мудрецу.

На следующий день возле пещеры его вновь ждала записка: «Водопроводная вода у вас слишком жесткая, купите фильтр. У вашей собаки глисты, дайте ей противоглистный препарат. Ваш сын сидит на кокаине, отправьте его в реабилитационный центр. Ваша жена беременна девочками-двойняшками, но они не от вас, наймите адвоката. А если вы не перестанете баловаться мастурбацией, то никогда не вылечите свой “теннисный локоть”».

Тем не менее в анекдотах, как и в философии, наиболее популярны пронизанные скепсисом выводы.

Старый Блум, владелец скобяной лавки, которого все называли «Док», славился своим непревзойденным умением лечить артрит. Однажды, когда под его дверью стояла целая толпа страждущих, к дому подошла совершенно скрюченная маленькая старушка и, едва передвигая ноги, встала в конец очереди, тяжело опираясь на трость.

Когда подошла ее очередь, она зашла в заднюю комнатку и через полчаса вновь показалась во дворе.

На сей раз она шла совершенно прямо, высоко держа голову.

— Это просто чудо! — воскликнула одна из женщин, ждущих приема. — Полчаса назад вы вошли туда, согнутая до земли, и вот вы стоите совершенно прямо! Что же такого сделал с вами Док?

Старушка с достоинством ответила:

— Он дал мне трость подлиннее!

Слепец может быть эмпириком не хуже любого другого, хотя его суждения не будут основаны на визуальной информации:

Пейсах. Еврей обедает в парке. Рядом с ним садится слепой, и еврей решает предложить тому часть своего обеда. Он протягивает слепцу кусок мацы. Слепой несколько мгновений ощупывает ее, после чего возмущенно спрашивает:

— Ну и кто это, интересно, написал такую чушь?

Герой следующего анекдота допускает глупейшую ошибку, предположив, что слепой не способен проверить информацию об объектах, используя другие органы чувств:

Мужчина с собакой заходит в бар и заказывает выпивку.

— С собаками запрещено! — говорит ему бармен.

Посетитель, не задумавшись ни на секунду, отвечает:

— Но это собака-поводырь!

— Ох, простите! — смущенно произносит бармен. — Пожалуйста, эта рюмка — за мой счет!

Выпив, мужчина садится за столик около двери. Увидев, что в бар заходит еще один посетитель с собакой, он тихо говорит тому:

— С собаками сюда не пускают, но если сказать бармену, что это собака-поводырь, он тебя впустит!

Второй посетитель, поблагодарив, подходит к стойке и делает заказ.

— С собаками запрещено! — вновь произносит бармен.

— Но это моя собака-поводырь! — заявляет посетитель.

— Не думаю, — усмехается бармен. — Чихуахуа не работают поводырями!

— Что?! — возмущенно восклицает клиент. — Они подсунули мне чихуахуа?!

И все-таки, если подумать, в любом объекте просто обязано присутствовать нечто, помимо чувственных образов, что-нибудь более серьезное.

Именно так полагал немецкий философ XVIII века Иммануил Кант. Знакомство с трудами британских эмпириков, по словам Канта, пробудило его от догматического сна. До этого момента Кант полагал, что наш разум способен нарисовать для нас вполне четкую картину окружающего мира. Однако эмпирики утверждали, что, поскольку знания о мире мы получаем посредством чувств, они всегда в некотором смысле сомнительны. Клубника кажется красной и сладкой лишь постольку, поскольку мы тестируем ее с помощью определенного инструментария — а именно, собственных глаз и вкусовых рецепторов. Мы знаем, что те люди, чьи вкусовые рецепторы устроены иначе, могут вообще не считать клубнику сладкой. Поэтому Кант задался вопросом: что же такое клубника сама по себе, почему она кажется нам красной и сладкой — или какой-либо еще — когда мы воспринимаем ее с помощью органов чувств?

Многие из вас, вероятно, считают, что наука может сообщить нам, каков тот или иной объект на самом деле, даже когда наши чувства оказываются бессильны. Но, если задуматься, наука ничуть не больше нашего преуспела в том, чтобы приблизиться к «клубнике, какова она есть». Что толку в утверждении, будто определенные химические свойства клубники и определенные свойства человеческой нервной системы в сочетании определяют, покажется ли нам клубника сладкой или кислой, и именно эти самые химические свойства делают клубнику такой, какова она есть? Говоря об этих «химических свойствах», ученые на самом деле имеют в виду «эффект, который мы наблюдаем, исследуя клубнику с помощью всяких технических штуковин». Однако исследование клубники с помощью каких-нибудь дурацких приборов показывает лишь, какой она кажется, будучи подвергнутой действию этих самых приборов. А это ничуть не более информативно, чем исследование клубники с помощью наших собственных вкусовых рецепторов.

В итоге Кант пришел к заключению, что мы ничего не знаем о том, каковы вещи на самом деле. «Вещь в себе», по определению Канта, «эквивалентна неизвестному в уравнении». Мы можем познать лишь мир феноменов, мир кажущихся сущностей, однако ничего не знаем о трансцендентном мире ноуменов, который кроется за внешними образами.

Таким образом, Кант бросил вызов всем многочисленным философским системам. Разум не может рассказать нам о мире, лежащем за пределами восприятия органов чувств. Ни Бог Беркли, напоминающий сотрудника справочной службы, ни метафизические объяснения окружающей реальности не дадут нам истинного представления о мире, сколько бы мы ни напрягали свой рассудок. С этого момента философия уже никогда не была такой, как прежде.

Секретарь: Доктор, у вас в приемной сидит человек- невидимка.

Доктор: Скажите ему, что я его не вижу.

Возможно, эта история не слишком помогла вам постичь обозначенную Кантом разницу между феноменом и ноуменом, вещью в себе. Это потому, что она многое потеряла при переводе. Вот как на самом деле звучал этот анекдот, когда мы услышали его в одной пивнушке неподалеку от университета Кенигсберга:

Медсестра: Герр доктор, у вас в приемной сидит «вещь в себе».

Уролог: Опять «вещь в себе»! Господи, если сегодня явится еще один, со мной случится истерика! Кто это?

Медсестра: Откуда я знаю?

Уролог: Опишите его!

Медсестра: Вы с ума сошли?

Ну, вот вам оригинальный анекдот про вещь в себе.

Он куда более глубок, чем кажется на первый взгляд. Медсестра, по ей одной известным причинам, решила не делиться с доктором своим восприятием пациента, сидевшего в приемной. Однако каковы бы ни были возникшие у нее образы, они, безусловно, относятся к миру феноменов — то есть феноменальны. (Вы следите за мыслью?) Что же помогло ей в процессе познания? Совершенно точно что-то из мира чувств. Быть может, это было шестое чувство, или, наоборот, какое-то из пяти традиционных, или все они разом. Если бы мы побольше узнали о прошлом медсестры, мы бы наверняка выяснили, что она защитила докторскую диссертацию по «Критике чистого разума» Канта, после чего поняла, что отныне для нее подходит лишь карьера медсестры и кухарки-домохозяйки. Именно поэтому она услышала в просьбе врача «описать его» не вопрос: «Какой именно чувственный образ вас посетил при взгляде на пациента?», — а требование: «Опишите его таким, каков он есть!» Естественно, она была крайне шокирована подобным требованием, однако позже совершенно пришла в себя, вышла замуж за Гельмута, двоюродного брата доктора, и у них родились трое чудесных детишек.