Люба-Любовь. Потомку о моей жизни - Михаил Качан

Люба-Любовь

Потомку о моей жизни

Михаил Качан

© Михаил Качан, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящаю серию книг «Потомку о моей жизни» моей любимой жене и большому другу Любови Николаевне Качан (в книгах – Любочка), с которой мы вместе живём уже почти 60 лет в атмосфере любви и взаимоуважения. Она постоянно подпитывает меня эмоциональной, интеллектуальной и духовной пищей.

Книгу «ЛЮБА – ЛЮБОВЬ» я посвящаю моей дорогой и любимой дочери Ирине. Она родилась, когда я ещё был студентом, именно в тот период, который я описываю в этой книге. И в моей памяти остался образ трогательной маленькой девочки.

Но годы бегут, и сегодня она уже в том возрасте, в каком я переехал жить в США. Она и её муж Сергей Панкратов с детьми вскоре последовали за нами, и теперь они всегда с нами – со мной и с Любочкой. Мы постоянно чувствуем её любовь и заботу.

Всё, за что она берётся, она делает очень умело и с душой, Обладая упорством, она умеет и ставить цели, и достигать их. Мы гордимся ею.

Она у нас единственный ребёнок, а вот ей мы обязаны рождением наших трёх любимых внучек – Алисы, Нади и Веры. Годы бегут быстро, и теперь, уже благодаря внучкам, у нас есть столь же любимые правнучка Диана и правнук Алек.

Введение

Настала пора рассказать о Любочке и ее родных

Любочка Штерн (это её девичья фамилия) вошла в мою жизнь 60 лет назад, в 1954 году. Вошла и осталась навсегда. Её родные стали моими.

Хочу, чтобы ты, потомок, узнал больше о Любочке, её родителях и брате Володе, о братьях и сёстрах её матери и отца, об их семьях, о её, а, следовательно, и о твоих, потомок, предках. В двух словах о них не расскажешь. Но постараюсь покороче.

Если же ты читатель моих воспоминаний, знай, что я начитнаю знакомить тебя с необыкновенной женщиной, её родителями, семьями братьев и сестёр её родителей и, наконец, с её корнями.

В этот период, когда я встретил Любочку, я близко познакомился с некоторыми её родственниками и очень много узнал о них и об их жизни, о её родителях и о самой Любочке. Я и до женитьбы бывал у некоторых, но это носило случайный (с моей точки зрения) характер, а теперь, поскольку все многочисленные родственники Любочки, с которыми я встретился на нашей свадьбе, приглашали нас в гости, мы начали визиты. Но начну свой рассказ с самой Любочки.

Узнавание друг друга

Час приходит – нужно отключиться:

Не глядеть в газету, не учиться —

Из ручья холодного напиться:

Глубь до дна

И небеса до дна…

Когда мы гуляли по вечерам, Любочка рассказывала о своем детстве, о своей студенческой жизни, о родителях, о родных, о друзьях. Мы говорили о кино, которое она обожала, о музыке, которую она любит без памяти, о стихах и поэтах, которых она знает великое множество, о книжках, которые она прочитала.

Мы говорили обо всём, обмениваясь мыслями, мнениями, чувствами и взглядами на жизнь. И постепенно мы выяснили, как мы похожи во взглядах, в мнениях, в стремлениях, в объяснениях. И я чувствовал, как мне хорошо в обществе Любочки. Я слушал её и сопереживал, вместе с ней радовался, негодовал, надеялся или сожалел.

Любочку смотрит на жизнь совсем не так, как я. Она интуитивно чувствует суть вещей, умеет выделить главное в отношениях, в поступках, абсолютно не приемлет ложь и ханжество.

К сожалению, Любочка не хочет писать о себе, но она много рассказывает о том, что ей запомнилось. Память у неё эмоциональная, и, если события в её жизни были связаны с яркими душевными переживаниями, они ей врезались в память и остались там. А если не было сильных душевных переживаний, никаких воспоминаний и не осталось.

Сейчас, когда я пишу эти строки, 3 июня 2007 г., Любочка работает над письмами в Новосибирск Марка Абрамовича Когана, своего дяди. После переезда в США в 1980 г. он переписывался с Николаем Исааковичем, отцом Любочки, иногда со своей сестрой Бертой Абрамовной, матерью, а после их смерти недолго с Любочкой. Недолго, – потому что после того, как Николай Исаакович скончался, а это случилось в ночь на 3 мая 1991 года, мы в начале следующего года тоже уехали в Америку.

Незадолго до нашего отъезда, 22 декабря того же года СССР распался, и на его территории возникло 15 государств. Поэтому мы уехали уже из России, а не из СССР.

15 января 1992 года я прилетел в Нью-Йорк, и Марк Абрамович меня приютил. 7 марта 1992 года здесь же оказалась и Любочка. Почему мы не приехали вместе? Это отдельный занимательный рассказ. Мы и это пережили.

Письма Марка Абрамовича нам сохранила в Новосибирске и привезла в Нью-Йорк наша дочь Иринка. Теперь пришло время, когда их можно опубликовать. Прошло полтора десятка лет с момента его смерти. Любочка хочет закончить эту работу в память о нем к 1 сентября 2007 года – к 100-летию со дня его рождения.

Николай Исаакович и Марк Абрамович были большими друзьями. Марк Абрамович даже называл Николая Исааковича своим братом. А Любочку он называл своей любимой племянницей.

Сейчас утро. Мне предстоит сегодня днем подвергнуться процедуре ангиопластики артерий правой ноги, а то в последнее время она снова стала болеть при ходьбе. Предыдущую процедуру на этой ноге мне сделали год назад. Врач обещал 7 лет без боли. К сожалению, не получилось, – прошел всего год. Но и год хорошо. Какое счастье, что совсем недавно такая процедура стала возможна!

Да, сейчас утро, и мне предстоит эта процедура, примерно в середине дня, но я думаю не о ней, а о Любочке.

Если все будет хорошо, а я на это надеюсь, Любочка привезет меня из больницы домой сегодня вечером, и завтра я уже продолжу свой рассказ. Я написал о ней уже восемь страниц, – то, что мог. Но об ее чувствах я писать, естественно, не могу.

Вчера вечером я переслал эти страницы Любочке и попросил написать самой об этом. Я даже написал, о чем конкретно. Факты то я знаю, но описывать её эмоциональное состояние – это, во-первых, грешить против истины, а, во-вторых, будет сухо и серо.

Надеюсь, что Любочка выполнит свое вчерашнее обещание и напишет. Она хорошо пишет, и это будет интересно тебе, наш потомок.

Только что позвонили из больницы. Процедуру перенесли, – нет какого-то инструмента, – в Америке редкостный случай. Ну и ладно. В честь отмены Любочка напекла вкусных оладий с яблоками, и мы позавтракали на веранде своего дома.

В этом году хоть и солнечно, но не жарко. В прошлые годы в июне было 35—40 градусов, а тут не больше 25 градусов.

Подарок судьбы, – говорят.

Так что, мы с ней провели вместе чудесное утро, разговаривая то о прошлом, то о настоящем.

P.S. Любочка закончила свою работу с письмами дяди Марка. Я же начал редактирование и публикацию его писем в proza.ru (в графе «поиск» можно найти эти публикации по имени автора – Мейер Коган),1

P.P.S. К сожалению, и сегодня, 17 мая 2016 года эта работа мною не закончена.

Часть 1. Любочка Штерн

Любочка Штерн (1953 г.)

Глава 1. Детство и отрочество

Рождение

Маленькая Любочка

Любочка родилась 3 марта 1934 г., на 8 месяцев раньше меня в Ленинграде. Её родители жили тогда в квартире дома, расположенного напротив Александро-Невской Лавры. Дом был на месте, где теперь стоит гостиница «Москва». Номер квартиры она не помнит.

Её мама, Берта Абрамовна Штерн, родила двойняшек. Это были её первые роды.

Схватки начались раньше времени, дома. Николай Исаакович стеснялся ехать с ней в больницу на такси, потому что она кричала. А врач в поликлинике, к которой прибежала соседка, сказала:

– Я эту больную знаю. Ей рожать ещё не скоро. Ничего страшного. Подождёт.

Так что медицинская помощь запоздала. Первым родился мальчик-крепыш, но он не сделал первого вздоха, и никто не сумел заставить его задышать.

К моменту рождения второго ребенка – девочки, а это и была Любочка, квалифицированная помощь уже подоспела. Да и родилась она с криком. Поэтому хилый заморыш, появившийся на свет вторым, был успешно спасён и стал жить.

Эту историю любила рассказывать родная сестра Любочкиного отца тетя Лена (Геня Абрамовна Швабская), а вслед за ней и её дочь, Лиля (Елизавета Швабская), которая родилась раньше Любочки на три года:

– У неё были вот такие тоненькие ручки (она показывала, какие тоненькие) и вот такие тоненькие ножки (показывались и ножки толщиной со спичку). А маленькое личико было ну прямо, как у крысочки.

Конечно, Любочке этот рассказ о ней не нравился, особенно, когда она вступила в нежный возраст, тем более, что эта история рассказывалась каждому её кавалеру. Меня тоже не обошли вниманием, но мне это было рассказано уже после нашей свадьбы. Мне было абсолютно все равно, какие ручки-ножки и какое личико было у Любочки при рождении. Но мне было приятно, когда в ответ на бурный протест Любочки, тетя Лена с присущей ей грубоватой прямотой ответила: