Невезучая попаданка, или Цветок для дракона (СИ) - Чекменёва Оксана

Оксана Чекменёва

Невезучая попаданка, или Цветок для дракона

Пролог. Поход. Часть 1

Америка. Йеллоустоунский парк. Сентябрь 2099 года

— И кто только выдумал этот дурацкий поход?! — простонала Хизер, с трудом волоча ноги по тропинке. — Я умру за оставшиеся три дня. Три с половиной!

— Переигрываешь, — буркнула я, и походка сестры сразу стала нормальной и вполне бодрой. Но скорбное выражение лица осталось прежним. — Давай, твой рюкзак понесу.

— Ты лучше меня понеси! — на меня посмотрели самые жалобные глаза на свете.

Я оглянулась. Группа старшеклассников растянулась по петляющей среди сосен тропинке, и за довольно густым подлеском нас видно не было. Сейчас не было. Но в любой момент кто-то мог нас догнать, или мы догнали бы притормозившего одноклассника — и прости-прощай конспирация.

— Я бы и рада, но слишком опасно. Давай уж лучше рюкзак. Я успею его тебе передать, если кто-то появится. Или просто уроню, вроде ты в кустики собралась, вот и сняла.

— Да весу-то в том рюкзаке! Ты ж себе всё тяжёлое переложила. А про кустики — хорошая идея. Сбегаем? — оживилась Хизер.

— Я пока не хочу. Давай сама, — я всё же забрала у сестрёнки рюкзак, из которого она вынула «туалетный совочек».

Так уж в этом походе положено — даже если по маленькому делу идёшь, всё равно выкопай ямку, потом закопай результат и палочку на этом месте воткни. Сейчас, в начале учебного года, здесь по несколько групп в день шастает, и чтобы никто ни во что не вляпался… Поход-походом, а чистоту соблюдать необходимо.

— И скажи Кевину, чтобы отключился! — донеслось из кустов под старательное пыхтение — вырыть совочком ямку в веками некопаной земле не так-то просто.

«Ой, какие мы стеснительные! — раздалось у меня в голове. — Ладно, девчата, у вас десять минут. Я даже отвернусь».

Я почувствовала, как связь с братом прервалась, и вздохнула с облегчением. Меня слегка напрягал этот круглосуточный надзор — ночами Кевина сменял дядя Джереми, этот у меня в голове не сидел, смысла не было, он сидел где-нибудь на соседней с лагерем сосне, зорко обозревая окрестности. И всё потому, что ни тот, ни другой были не в состоянии отказать маме, которая испереживалась — как же её малышки справятся одни, в страшном диком лесу, голодные, холодные и окружённые кучей диких зверей и прочих опасностей!

И переубедить её не удалось никому, даже папе. Она не желала слышать, что в лесу мы не одни, с нами ещё восемнадцать одноклассников и четверо взрослых сопровождающих, а кроме того, нас «пасут» операторы, отслеживающие маячки в наших браслетах, причём знают они не только то, где мы находимся, с точностью до пяти дюймов*, но и наши температуру, пульс, давление и даже уровень адреналина. Да ещё и дроны периодически над нами пролетают.

Потому-то нам и разрешают так растягиваться по тропинке, что порой кажется — ты в лесу один, ну или с парой друзей. И сходить с тропинки разрешается тоже. Но не дальше ста футов*, после этого срабатывает сигнал тревоги, с туристом связывается оператор, и либо сам его инструктирует, как на тропу вернуться, либо посылает кого-то на помощь. Правда, такое было в последний раз лет восемь назад и уже стало легендой. Обычно школьники послушно тащатся по тропе, отходя лишь в кустики или какую-нибудь белку сфотографировать, и то редко, есть же зум.

С дикими зверями мама тоже слегка краски сгустила. Крупнее лис тут диких животных нет, по крайней мере, на этом участке, где проходят обязательные походы выпускников. Без этого не получить хорошую оценку ни по физкультуре, ни по биологии, ни по обществоведению.

Вот и ходят старшеклассники в такой вот шестидневный поход. С одной стороны — всё «по-взрослому». Рюкзаки с едой, одеждой и всем необходимым тащим сами, на собственном горбу. Сами палатки ставим — правда, их как раз и не тащим, кто-то сверху, кто решал, как именно те походы проводить, посчитал, что с палатками рюкзаки каким-то санитарным или ещё каким нормам по весу уже не соответствуют. Поэтому палатки ждали нас на местах ночёвок, но ставить и разбирать их нужно было самим.

Костёр разжечь — сами, хворост для него собрать — сами, и не важно, что весь этот хворост заранее персоналом парка привозится и раскидывается в окрестностях стоянок, а кострища уже готовы и камнями обложены. Еду на костре в походных котелках приготовить — сами, котелки те в холодных лесных ручейках песком отдраить — тоже сами. Всё это — под присмотром инструкторов, которые следят, чтобы всё было правильно сделано, и баллы за это начисляют. Песни у костра, сон в палатках, туалет в кустиках, умывание в ручье — романтика! Кормление комаров, вдыхание дыма, каша с мошками, жёсткая земля, невозможность нормально помыться — видимо, тоже «романтика».

«Связь с природой», — так назвал это издевательство кто-то сверхумный где-то там, наверху, в министерстве образования, и был поддержан своими коллегами. Мнением детей, как всегда, никто не поинтересовался, и вот уже более тридцати лет в мае, июне и сентябре, какой школе как повезёт, по юго-западной части Йеллоустоунского парка — она не такая гористая, — наматывают положенные пятьдесят миль* все старшеклассники семи окрестных штатов. Остальные — где-то в других местах, я не интересовалась.

Лично для меня всё это особой проблемой не было, я могла бы посадить Хизер на плечо и пробежать все эти пятьдесят миль за час, и то исключительно из-за сестры, без неё и за минуту бы управилась, но такие скорости — не для хрупкого человеческого тела. Просто Хизер мне на самом деле не сестра, а тётя, младшая сестра отца, и скорость, сила, неуязвимость и прочие плюшки бессмертия ждут её лишь после перерождения, до которого ей ещё лет двадцать. А я такой родилась. И всю сознательную жизнь опекала Хизер, от которой её родители отказались сразу после рождения, а мои растили её с этого же возраста.

Хизер была немного младше меня, но крупнее, так как пошла в отцовскую родню, поэтому разница между нами была почти не заметна. Чем и воспользовались мои родители, отдав нас обеих в один класс. И именно поэтому мы с ней брели сейчас по тропинке среди деревьев, вместе с остальными нашими одноклассниками. А где-то неподалёку, скрываясь от людей и дронов, по лесу пробирался мой старший брат Кевин, следя за нами не только визуально, но и по телепатической связи со мной — наследие маминой родни. И обрывает её лишь в такие вот, как сейчас, интимные моменты.

Мы оба с ним прекрасно понимали, что рядом со мной Хизер в полнейшей безопасности, про себя вообще молчу, меня максимум ядерным взрывом прибить можно, и то не факт, никто не проверял. Но мамы — они такие мамы, и я, старшеклассница, для неё всё равно беспомощная крошка, что уж про Хизер говорить! И если уж Кевин пообещал «глаз с нас не спускать» — он это делает.

В таком сопровождении есть лишь один плюс — без помощи брата я и правда оставалась бы голодной. Количество продуктов, которые брались в поход, тоже было тщательно рассчитано и лимитировано, чтобы «детки не надорвались», а мне подобного рациона было мало. Плата за силу и скорость — повышенный аппетит, и чтобы не остаться голодной, мне нужно съедать раза в четыре больше, чем обычному человеку. Дома это особых хлопот не доставляло, в школе тоже — всегда можно незаметно подкрепиться дополнительной порцией, припрятанной в сумке или шкафчике. В походе это становилось проблемой. И если бы не еда, которую передавал мне брат — а ему её притаскивал кто-то ещё из семьи, у мамы всё было организовано, чтобы «детки не оголодали», — мне пришлось бы туго.

А так — поход стал для меня лёгкой прогулкой. Я не чувствовала ни холода воды, ни усталости, ни жёсткой земли. Комары моей кровью брезговали — даже если бы были в состоянии прокусить мою кожу. Веса поклажи я не чувствовала, хотя и запихнула к себе всё тяжёлое из рюкзака Хизер, оставив ей лишь одежду, спальный мешок и, для объёма, пакеты с зефиром и кукурузными палочками, которые притащил ей Кевин. И, конечно же, туалетный совочек у неё был свой, личный.