Милое, доброе, кавайное - Хольштайн Мильх

Хольштайн Мильх

Милое, доброе, кавайное

Потеряв вдохновение, я начал его искать. В тех местах, куда нелегко добраться. И откуда нелегко вернуться. И вот однажды, находясь в бездне бесконечного (как мне тогда казалось) бэд трипа моя душа потянулась к свету…

и родилось это.

Глава первая

Знаете ли вы, на что похож взгляд мертвеца?

Что ощущаешь, глядя в глаза покойника…

Честно говоря, ничего особенного. Первые секунд тридцать я вообще думал, что этот паренек пытается напугать меня. Но у него скорее вышло меня рассмешить. Глядя на его лицо я подумал, что данный индивид страдает запором. И хоть и не принято в приличном обществе обсуждать подобные проблемы, но хотя бы наедине с самим собой я стараюсь быть честным. В общем, данный индивид смотрел мне прямо в глаза, и, чтобы ни в коем случае не уступить представителю вида larva hominies, или, если говорить по-русски, обычному школьнику, я честно стремился не отвести взгляд первым. Спустя секунд пятнадцать, я начал сдавать. Сильно защипало в глазах. Но, для таких случаев, есть своя маленькая хитрость. Нужно медленно сводить и разводить веки. Теоретически, таким способом можно не моргать довольно долго, но на практике, как это часто бывает, при отсутствии должных навыков, результаты оказываются весьма скромными.

Так и сейчас. Подобная уловка помогла выиграть от силы секунд пятнадцать. А потом сработал условный рефлекс, и я таки моргнул. Хотя нет, вроде моргание относится к безусловным рефлексам… ну и черт с ним. Наша школьная учительница, преподававшая биологию, запомнилась мне бородавкой на носу, и бесконечными рассуждениями о том, какая некультурная молодежь пошла. Но никак не знаниями, которые она давала. Конечно, и время тогда было иное, и зарплата у учителей была маленькая… а, проехали. Тошнит, знаете ли от всей этой… хрени.

Короче, поединок взглядов я проиграл. И, как и десятки тысяч лет назад, взгляд побежденного рефлекторно опускается вниз. Природа человека не сильно отличается от обезьяны. Но, в отличие от омега макаки, склонившейся в позе покорности перед альфа-самцом, поведение человека разумного во многом продиктовано, как это ни странно, разумом. О том, что же такое разум, можно долго и упорно спорить, но определенно могу сказать одно. Одним из свойств разума, является способность анализировать окружающую действительность. И металлическая труба, которая торчала из груди у этого альфа самца, ясно свидетельствовала о причине его победы. Подлый читер. Он меня обманул. Впрочем, теперь понятна его гримаса. Кстати, я тут подумал, если он мёртв, то мышцы сфинктера у него должны расслабиться. А это значит, что мне надо убраться подальше, пока он не начал вонять. Вслед за этой мыслью в мою голову пришла следующая. Если отсюда надо убираться, то, для начала следует понять, где я нахожусь. Так как голова моя могла вращаться относительно свободно, первым действием, которое я выполнил, было ориентирование своей тушки в пространстве.

Надо отметить, задача была весьма нетривиальная. Но я справился. Частично.

Если убрать ненужные подробности, которые никогда не оседают в памяти, пока вы специально не обращаете на них внимания, вроде узора на креслах, и количества пуговиц на рубашке соседа, выходило следующее.

Я находился в салоне, какого то транспортного средства. Из-за того, что количества света, поступавшего в окна, было явно недостаточно, точнее сказать не получалось. Это, пока неопознанное, транспортное средство лежало на боку. Причем, когда я говорю, что оно лежало на боку, это значит именно то, что оно лежало на боку. Никаких хитрых отговорок, вроде той, что у любого параллелепипеда шесть граней, и, как его ни брось, можно будет сказать, что он лежит на боку. Нет. Этот, скорее всего, автобус лежал на боку, и внутри него был хаос. И трубы.

Металлические трубы, диаметром, так навскидку, миллиметров по тридцать. Было такое ощущение, что водитель впилился в гигантского дикобраза. Ощущение, конечно, было субъективное, однако весьма точно передавало происходящее вокруг меня. Чувство того, что ты попал внутрь какой — то безумной инсталляции современных художников.

Кстати, одна труба прошла буквально в паре сантиметров от моей головы, две воткнулись впритирку к животу, а еще одна лишь на пару сантиметров разминулась с местом, где сходятся ноги. Со стороны, наверно, я походил на ассистентку умелого фокусника. Знаете ту, которая прячется в ящике, и затем пронизывается десятком сабель. Хотя нет.

Скорее я похож на тех парней, которые, когда алкоголь уже закончился, а силы нет, ставят на голову друга яблоко, и, со словами повествующими о безмерной крутости их произносящего, и чуть ли ни его возможности попасть белке в глаз с танкового пулемета за пятьсот метров, начинают гуляющими руками кидать в добровольца ножи для резки этих самых яблок и предназначенные.

В общем, на первый взгляд, то, что я выжил, иначе как чудом, объяснить нельзя. Впрочем, я, по большей части не склонный к вере в разумное, доброе и чудесное, и считающий добрых фей, которые превращают кареты в тыквы, существами, рожденными скорее воспалённым мозгом рассказчика, нежели реальными существами обитающими где-то в стране цветов, и кисельных рек. А уж про пони, блюющих радугой, и пускающих лучи добра из глаз вообще промолчу.

Для того, чтобы описать возможность выживания одного человека там, где все остальные умерли, мне не нужно понятие бога или чуда. Хватит всего двух слов: шанс и статистика. Вон, некоторые курицы умудряются выжить, лишившись головы…

Это не делает меня избранным, с такими же шансами выжить мог не я, а, к примеру, вот эта пухлая тетка, на которой я сейчас и лежу. Однако, если принять как данность то, что я выжил, а все остальные погибли, тогда первейшей задачей на ближайшее время, да и вообще, это сделать так, чтобы этот факт остался неизменным. Не в том смысле, что я боялся, что трупы внезапно оживут. И конечно же я не собирался ползать по салону и добивать выживших.

Просто я не хотел, чтобы температура моего тела, вдруг стала равна температуре воздуха в салоне. А, для этого, следовало, как минимум, выбраться из этого автобуса. Конечно был шанс, что эта железка уцепилась за дерево, и своими телодвижениями я перевешу её в бездонную пропасть. Но, такие понятия как шанс и статистика, верно защищали меня…

В конце концов, куда лучше быстро и безболезненно разбиться, чем долго и мучительно сгорать в салоне заживо. И хотя вероятность последнего довольно мала, она куда выше вероятности ухнуть в пропасть. По крайней мере, я очень сильно на это надеюсь.